Читать онлайн книгу "Кошмары в Салли Хилл"

Кошмары в Салли Хилл
Клэр Твин


Салли Хилл малонаселенный, но известный всему миру городок Америки. О нем немало писали в газетах, говорили в новостях и снимали документальные фильмы. В 1971 году произошло первое убийство, которое потянуло за собой ещё череду смертей. Никто из жителей так и не решился разгадать страшную загадку городка. Пока однажды старшеклассница Марго не взяла дело в свои руки, чтобы наконец-то узнать о тайнах Салли Хилл и доказать всем свою теорию, а любопытство сводит её с двумя юношами, также жаждущими отыскать убийцу.





Клэр Твин

Кошмары в Салли Хилл



Посвящается моим читателям и друзьям.




1971 год. Первая кровь




Стояла жаркая погода. Воздух, казалось, обжигал лёгкие, сушил их, отчего каждый второй прохожий чуть ли не падал на асфальт с диагнозом «сердечный приступ». Духота уморила каждого.

Когда солнце достигло зенита, миссис Уинклер вышла из продуктового магазинчика с полупрозрачным пакетиком, в котором находилась любимая ветчина её мужа. Она обожала угождать ему, ведь мужчина являлся кормильцем и кошельком с крупными банкнотами в кармане, но Харпер любила его не из-за финансовых средств и не из-за положения в городе, – а Бенджамин, между прочим, является одним из известных хирургов города, да что там города, штата! Поэтому семья Уинклер могла себе позволить такую мелочь, как ветчина.

С гордой осанкой и орлиным взглядом, но спокойная, как сегодняшний ветер, Харпер проходит по улочкам Салли Хилл, изредка обнажая белоснежные зубы, которые она недавно подлечила в клинике Антонио – хорошего друга семьи. Любой человек, даже неосознанно, но стал бы хвастаться крепкой здоровой челюстью, и женщина не исключение. Харпер была самой лучшей женой для Бенджамина не только внешне, – шея женщины под стать лебедю, грациозная походка, тоненькая талия, пухлые красные губы и маленький носик с небольшим бугорком, но самое главное – глаза – изумрудные, сияющие на солнце, как бриллиант двухсот карат, как только что выпавший снег на январском солнце, как салют в кромешной тьме. Однозначно, Харпер Уинклер одна из достопримечательностей городка. Здесь она обрела дом, друзей, поклонников, но не стоит забывать про завистников и врагов, мечтающих занять место «красавица и любимица Салли Хилл».

Шелковые белокурые нити волос вьются на ветру, легкий сарафан с ромашками до колен нежно развивается. Женщина легкой походкой перебегает через дорогу, успев поздороваться с одной из знакомых, с которыми она успевает поболтать как раз в такой спешке, а затем, улыбаясь небу или, наверное, прекрасному дню, заворачивает за угол, где находится клиника мужа.

«Да, он будет рад меня видеть, – думает она, – а ещё больше ветчине. Он же так любит покушать».

Ей пришлось поздороваться ровно двадцать семь раз то ли с коллегами мужа, то ли с пациентами, но от чего-то женщине это не тяжело, а в радость. Уж слишком Харпер счастливая, что и сама пребывает немного в шоке. К чему бы это? Белые стены немного потрескавшиеся, но никто не обращает на этого внимание, ведь не очень хороший ремонт компенсируется «золотыми» руками доктора. В воздухе стоял запах спирта и медикаментов, но для Харпер этот запах был почти родным, поскольку даже в родном доме присутствует данный аромат. В особенности когда доктор Уинклер принимает пациентов на дом.

И вот долгожданный кабинет с платиновой табличкой. Она хотела было войти внутрь, как из комнаты выходит какой-то мужчина средних лет с аккуратно подстриженными усами. Поприветствовав друг друга, каждый ушёл своей дорогой. Женщина улыбнулась ещё шире и легонько постучалась в дверь.

– Входите, – приглушенно послышался голос мужа.

Не мешкая, поправляя платье в цветочек (нужно выглядеть красиво), Харпер входит в светлую комнату, где за белым столом сидел смуглый мужчина с широкими плечами и густой бородой. Он был одет в белую форму с головным убором, а на ладонях красовались белые резиновые перчатки, которые Бенджамин принялся стягивать с длинных, почти музыкальных пальцев, узнав в дверях свою любимую.

– Дорогая, – протянул хирург, глазами искренне улыбаясь.

– Не хотела отвлекать тебя, – обратила внимание на стопку бумаг Харпер, виновато вздыхая и одновременно протягивая мужу пакет с ветчиной. Возможно, это её оправдает.

Чёрные глаза Бенджамина широко распахнулись, а густые брови подпрыгнули ко лбу.

– Ох, Харпер, ты знаешь, что я люблю, – он выхватил из рук жены пакет и, не оглядываясь, за спину положил его на рабочий стол, а сам с нежностью смотрел на женщину. Та в свою очередь засмущалась, покрываясь румянцем, который был ей к лицу. Бенджамин считал себя везунчиком и любимцем Бога; он никогда не жаловался на свою судьбу, ибо не на что. Он счастлив. В шутку о нем говорили «Сам Господь Бог поцеловал этого человека в младенчестве».

– Вообще-то я пришла предупредить тебя, – будто вспомнила Харпер, решительно выпрямляясь. – Хочу навестить могилу матери, давно там не была… не по христиански как-то!

Бенджамин понимающе кивнул; он сам в малом возрасте потерял отца, ему хорошо понятно, какого это скучать по тому, кого не вернуть назад.

– Хорошо, иди, конечно.

– Ужин на плите, остальная еда в холодильнике, – принялась жена наставлять мужа, но взволнованный голос перебил её:

– Ты так долго будешь на кладбище? Сейчас же только полдень! – возмутился хирург.

– Нет, ну что ты? После кладбища навещу отца.

Бенджамин промолчал, но возражать не стал, лишь поджал губы. Видя неспокойное лицо мужа, сердце Харпер содрогнулось, а сама она поёжилась. Ей это не нравилось. Харпер любила его и не в коем случае не хотела огорчать или пугать.

– Будь осторожней, ладно? – ободряюще улыбнулся Бенджамин.

– Ладно, – её рука потянулась к дверной ручке. – Увидимся вечером.

И Харпер покинула белый кабинет. Вот только она тогда не знала, что больше никогда они не увидятся…



*  *  *

На следующий день в Салли Хилл было пасмурно. Будто небо разделяло всю боль жителей городка. Каждый нёс траур и до конца не мог поверить в произошедшее. Это просто бесчеловечно! По всем улицам патрулировали кареты местной милиции в поиске убийцы, а холодный ветер нес по пустым улочкам Салли Хилл газету с главной новостью:

«На кладбище найдено распотрошенное тело Харпер Уинклер, жены Бенджамина Уинклера».

Кто-то думает, что на женщину напало дикое животное, типа волка или медведя, но, если животные могли бы говорить, они бы непременно протестовали, ибо даже они не посмели бы так жестоко расправиться с беззащитной женщиной.

Половина лица Харпер полностью отсутствовало, точно также, как и её левая рука. Живот распорот, а наружу выпотрошены внутренности. В правом глазу женщины застыл ужас и страх, а на зрачке присутствовала какая-то непонятная бледно-жёлтая пелена, напоминавшая воск. Но никто не мог дать точного определения.

Весь город в недоумении и в страхе. Бенджамин, не проронив ни слова, сидит рядом с закрытым гробом и смотрит в одну точку. Его жизнь закончилась в тот момент, когда Харпер в последний раз вздохнула. Единственное о чем он думал:

«Надеюсь, она не долго мучалась».

С того дня в Салли Хилл не было покоя. Каждый пребывал в страхе, что окажется следующим. И они не ошибались – следующие были…




Зацепка




Я не обращала внимания на обидные прозвища, потому что верила в свою правоту и цеплялась за неё зубами, как голодная собака за кусок мяса. Пусть все считают меня ненормальной, странной, пусть бросают косые взгляды, не страшно! Однажды, уверена, люди поймут, как ошибались, и тогда наступит моё возмездие. Уже чувствую приятный вкус победы.

Многие считают, что моё место в психушке, потому что мне, якобы, мерещится чушь, но это, говорю я вам, правда! До сих пор волосы встают дыбом, а ладошки ужасно потеют. Как вспомню… Кошмар! Меня мигом охватывает паническая атака! Я правда видела его и, честно говоря, не могла поверить собственным глазам, но зато теперь со стопроцентной уверенностью хочу сообщить, я знаю, кто убийца двенадцати жертв Салли Хилл.

Моя самая главная мечта – стать известным репортёром, и если мне удастся разобраться в странностях нашего необычного городка, то впереди меня ждёт прекрасное будущее и карьера. Только представьте: семнадцатилетняя девчонка разгадала нашумевшую историю Салли Хилл. Тогда мои фотографии появятся на всех первых страницах газет, включая New York Times[1 - New York Times – американская ежедневная газета, издающаяся в Нью-Йорке с 18 сентября 1851 года.]. А работать там – успех! Поэтому, как у настоящего репортёра, у меня есть своя собственная фотокамера и блокнот с ручкой, в который я делаю все свои записи и наблюдения. Запомните: каждый может оказаться убийцей. Вообще-то люди близки к разгадке, они думают, что в лесу появился волк-людоед. Практически, это правда. Моя гипотеза немного отличается, потому все и называют меня больной, ибо я думаю, что убийца – оборотень. Хотите верьте, хотите нет, но это, к сожалению, правда. Если бы всё не видела собственными глазами – не поверила бы, однако, видела… С тех пор во мне бушуют противоречия: инстинкт самосохранения, любопытство, жажда приключений. Непреодолимая жажда.

Завязываю короткие волосы в хвостик, поправляю майку и брюки, а затем неаккуратно хватаю фотокамеру на шнурке и накидываю её на шею. Я точно знаю, куда идти. За это время мне удалось вызубрить всю местность, научиться разбирать следы различных представителей флоры и на всякий случай фауны. В запас со мной всегда моя личная «википедия» – мной лично составленный дневник о животных; пришлось ворошить всю городскую библиотеку в поиске нужных источников. Открываю окно, возвращаюсь за рюкзаком с необходимыми вещами, как дверь в мою комнату с непродолжительным скрипом отворяется. Черт, попалась…

– Ох нет, Марго, ты снова за своё? – мама устало выдохнула, сложив руки на груди. Её чёрные кудри закрывают половину её бледного лица, а под полупрозрачной рубашкой просвечивается бюстгальтер.

Чувствую себя глупо.

– Мам… – хочу было начать оправдаться я, однако томный голос перебивает:

– Тебе ещё не надоело?! Все и так тычут в тебя пальцами, а ты продолжаешь страдать ерундой!

– Это не ерунда, – громко вскрикнула я, и прядь моих красных волос падает на глаза. Я убираю их за ухо. – Погибло двенадцать человек. Возможно, их убил оборотень…

Тут женщина не выдерживает.

– Да нет никаких оборотней, Марго! Их не существует!

Я привыкла, что мне никто не верит, но слышать это каждый день – надоедает. Становится мгновенно больно. Странное чувство, будто я одна против целого мира. Хотя, наверное, так оно и есть.

– Я его видела собственными глазами, мама! И я докажу каждому, что не лгала! – перекидываю рюкзак через плечо и залезаю на подоконник. Мама делает резкий шаг.

– Дочка, пожалуйста, перестань вести себя так… Люди же все видят!..

Мои глаза устремляются на её лицо. Столько эмоций… Наши разговоры всегда заканчиваются ссорами, это необратимо, как, к примеру, закат или восход, как смена времён года.

– А ты скажи им, что я наркоманка. Ты же всегда так оправдывалась, – не скрывая ненависть, отвечаю я и прыгаю вниз прямо на подстриженную лужайку. За столько лет мне довелось научиться прыгать со второго, с третьего этажа прямо на ноги подобно кошкам, но так было не всегда… Некоторое время даже было больно сидеть. Благо мой дом одноэтажный, но суть не в этом.

Не оглядываясь назад, я помчалась подальше от дома, на запад, где начинался лес. К моему везению, на небе плыли серые тучи, и солнце не могло ослепить прохожих людей, насылая дикую жару. Однако воздух был горячим, скорее всего, ночью пойдёт сильный ливень с грозой. Город я знаю как свои пять пальцев, поэтому мне не в новинку видеть дома соседей, небольшие магазинчики с постаревшими вывесками и уличные распродажи, где порой можно найти что-то стоящее. Например, фотоаппарат я купила за двадцать пять долларов у людей, живущих в квартале от нас, а чёрный фонарик, с помощью которого можно осветить небольшую комнатку, удалось приобрести на прошлой распродаже, летом две тысячи семнадцатого года, почти даром.

Прохожу мимо белого двухэтажного дома с раздвижными воротами. Здесь проживает семья Грин – их родственник (племянник хозяина дома, пожилого Оливера Грина) десятая жертва. Одиннадцатой стала выпускница старшей школы – Дакота Блоуф, её труп нашли на опушке леса, почти разложившимся. Подробности состояния тела опустили, но я уверена – ничего хорошего не нашлось, поскольку у каждой жертвы отсутствовали конечности, а в единичном случае (у пятого тела) не было глаз и рта. Покопавшись в старых газетах, в интернете и у дяди Боба в его рабочем кабинете, я смогла разыскать фотографии почти всех несчастных. Но я не спешу сдаваться. Все только начинается.

Погрузившись в мысли, я и не заметила, как уже прошла мимо старой водонапорной башни (а водонапорная башня считается границей с лесом Салли Хилл). Конец августа, некоторые пожелтевшие листочки опали на землю, и изредка слышится их шелест. В нос ударяет сладкий запах цветов, затем он сменяется сыростью, а потом хвойными деревьями.

На секунду перед глазами потемнело, но, моргнув несколько раз, завеса пропала, а лес будто стал контрастнее. На первый взгляд довольно милое местечко.

Пройдя двадцать метров, я вышла на небольшую поляну, окружённую высокими соснами и кустами можжевельника. Тучи немного рассеялись, и свет упал на моё бледное лицо, отчего я резко прищурилась и опустила голову вниз. И не зря…

– Что это тут у нас?.. – разговаривать самой с собой стало обычным делом. Я присела на корточки и сняла рюкзак со спины, доставая книгу «Следы нашей фауны», лупу и блокнот.

Черт возьми, ставлю голову на отсечение, если перед моими глазами не след мохнатого друга. Да, это точно он – слишком огромная, вытянутая человеческая стопа с подушечкой, которая четко выражена и углублена в землю. Размер когтей (тут я достала железную линейку) восемь сантиметров. Нет, быть того не может! Мои движения стали резче, страницы разрезали горячий воздух. Внутри непонятное ощущение восторга и страха, ведь то, что я вижу, по сути не должно существовать, но с другой стороны, я могу доказать человечеству свою правоту. Невероятно, это первая зацепка за столько лет… Сглотнув кислый комок в горле, я перевожу взгляд с картинки из учебника на живой след оборотня. И так несколько раз, пока я просто-напросто не шлёпнулась на землю.

В голове все перемешалось. Мысли летали, сбивая меня с толку, не давая сконцентрироваться. Это след того самого монстра! Глазам своим не верю! Боже, чего же я жду? Хватаюсь за фотокамеру и встаю на ноги, фокусируя её над огромным следом волка-мутанта. Щелк. Сделана фотография. Щелк, щелк. Ещё две.

«А мне никто не верил, называют сумасшедшей! – вспоминаю я мысленно, продолжая фотографировать, только уже вблизи. – Выкусите, уроды! Всем докажу! Все ещё на коленях ползти будут».

Вдали послышался какой-то шум, затем щебетание лесных птиц. Не обращая внимание на звонящий телефон в кармане рюкзака, я хватаюсь левой рукой за лупу и принимаюсь разглядывать след. Ничего примечательного нет. Да, если мне и везёт, то только частично. Сорвать куш в казино не удаётся.

Телефон продолжает вопить, как мама во время нашей с ней ссоры. И мне это слегка надоело, поэтому немедленно выключаю его, не взглянув на экран. Все и так понятно, наверняка беспокоит мама. Ей не нравится все, что я делаю. Видите ли своим поведением я лишний раз доказываю свои странности. Да и плевать. Посмотрев по сторонам, кое-как встаю на ноги и плетусь к одному из сосен, у столба которого безмятежно валялся валун. Гм, а со стороны он не казался таким тяжёлым… Прикрыв глыбой след, я быстро начала собирать вещи, чтобы отправиться дальше. Уверена, наш волк-мутант где-то ещё мог засветиться, а судя по следу, он направлялся на восток. Восток… Насколько мне известно, там только разрушенная церковь.

Дотянувшись рукой до лупы, я хочу было встать и выпрямиться, как вижу перед собой чьи-то ноги. Судя по обуви, мужские. Классические ботинки с инициалами «B. H.» были из чистой кожи, дорогие и пахли… самоуверенностью. Мои глаза плавно поднимаются от его классических брюк к белой рубашке с пиджаком, а затем к необычно белому лицу, как у мертвеца. Боже, а ему что здесь надо?..

Мы смотрим друг на друга с лёгким шоком и недоумением, размышляя над первым вопросом из двухсот других. Пока каждый из нас думал, я успела разглядеть черты лица незваного гостя: пухлые губы, ровный нос, кожа шёлковая, глаза карие, отталкивающие, но безумно красивые. Смотришь в них и чувствуешь пробегающие мурашки по спине. И его острые скулы, очень подходящие ему. Это же никто иной, как Билл Хофер – сын нашего мэра, настоящий разгильдяй и засранец. Что сын влиятельного человека делает в лесу?..

Наконец Хофер моргнул и шмыгнул носом, словно давая понять, что сейчас пойдёт вопрос.

– Ты ещё кто такая? – выпустил тот самоуверенно и грубо, под стать ему самому.

Только сейчас вспоминаю, что все ещё сижу на корточках перед этим упырем, потому немедленно выпрямляюсь, оценивающе осматривая лицо Билла. Ха, и что все в нем находят?

– Я должна ответить? – выгибая одну бровь, усмехнулась я.

Солнце окончательно вырвалось из плена угрюмых туч и теперь светит во всю, отчего мои красные пряди засияли, как рубин. Холодный взгляд парня упал на рюкзак у моих ног, затем на лупу в левой руке, и его губы расплылись в усмешке.

– Я слышал о тебе. Психопатка, которая видела оборотня, – обнажил белые зубы Билл в зловещей ухмылке, которую я всем сердцем ненавижу. – Что, ведёшь поиски, маленький следопыт?

Как же хочется ему показать след, но почему-то не стану этого делать. Импульсивность в сторону. Как будто я слышу из его ядовитых уст что-то новое. Единственное, меня злит его усмешка. А возможно, я просто его не перевариваю, как и всё остальное, впрочем. Недоверие – иногда, хорошее качество.

– Ну со мной все ясно, а что делает здесь сын влиятельного человека? И не говори, что приходишь сюда в дорогом костюме, чтобы подумать о своей жизни?

Уголок рта Билла двинулся в смешке, только теперь он смеялся над моими словами в его адрес. И он даже не удивился тому, что мне о нем кое-что известно. Самоуверенный тип.

– А это уже не твоё дело, – спрятал руки в карман штанов Хофер.

– Я же следопыт, а совать нос не в свои дела – моя обязанность, – съязвила я, довольно ухмыляясь.

Рост Билла был почти два метра, он выше меня почти на две головы, и эта разница в росте внушала дикую неуверенность, но я успешно скрыла это за маской безразличия.

– Мне плевать, – отмахнулся парень, пожав плечами.

– Видимо, это наследственное, – бросила я, нахмурив брови.

На бледном лице Билла чётко выразился злой оскал. Я прямо-таки вижу играющие скулы, раздутый нос и бешеные глаза. На мгновение подумалось, не он ли оборотень? Если да, то как он так хорошо сохранился?

– Что ты сказала?! – подошёл он вплотную, но я даже не шелохнулась, зато внутри подкашивались коленки. Почему его глаза такие безумные?..

– Я сказала, что наплевательски относиться ко всему – ваше семейное хобби, так понятнее?

Хофер скорчил ненавистную рожу.

– Лучше закрой рот. Тебе повезло, что ты неуравновешенная, иначе я бы сровнял тебя с землей, – длинный указательный палец парня ткнулся в мою щеку, образовав ямочку, а после грубо оттолкнул.

Вот козел. Складываю руки в кулаки, пытаясь сохранять над собой контроль.

– О, я в этом не сомневаюсь, богатенький козел, – процедила сквозь зубы я, оттолкнув парня назад. Тот не сводил с меня злобного взгляда. Мы жгли друг друга одними глазами, этого было достаточно, чтобы понять – ненависть с первой секунды знакомства.

Я подняла рюкзак и в последний раз бросила на брюнета с растрёпанной челкой взгляд, а затем развернулась спиной и помчалась в противоположную сторону от места, где была найдена первая зацепка.




Два года назад




Я не думала, что идти через лес придётся так долго, ведь обычно это занимало минут десять. И хоть все твердят «в лес ходить небезопасно», меня тянуло сюда, как магнитом.

Солнце прячется за рощей с каштанами, тени падают на дорогу, поэтому в этой части леса немного прохладно и зябко. Не верится, сегодня я сбежала из дома. Мой первый побег. Думаю, ребята обрадуются.

Я перепрыгнула небольшую яму, пригнулась, чтобы пройти через ветви ивы, и была уже совсем близко к кладбищу, поскольку в воздухе ясно стоял запах серы. Не знаю почему, но на нашем кладбище этого запаха хоть отбавляй. Тем более вокруг кладбища росли как сорняки мертвые деревья, буквально – никаких листочков, побегов или других намёков на жизнь, тупо голые, устрашающие ветки и корни. Мне рассказывали, сюда в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году даже приезжал режиссёр с командой, чтобы снять какой-то ужастик. Но раз никто ничего о фильме не слышал, значит, прокат провалился. То ли режиссёр плохой, то ли место гнилое. Кто знает?

Спустя десять шагов стали заметны первые могильные плиты. Такие грязные, обваленные, а надписей почти не видать. Здесь я, не считая похорон моего дедушки, бываю в третий раз. Мы с друзьями часто тусуемся в этом месте, как и полагается отбросам общества вроде нас. И дело не в том, что я гот, просто здесь тихо и спокойно. Но в то же время ощущается чье-то присутствие. Так, например, всю дорогу складывалось ощущение, что кто-то за мной следит. Либо заигралось воображение, либо… Неважно, лучше прогнать плохие мысли.

Почва под ногами стала мягче. В двух метрах стояла тележка с цементом и лопатой, а рядом с ней вырытая яма, которая ждёт своего вечного гостя. Как прискорбно.

Спустя, как показалось, двадцать минут мои ноги привели меня к цели. Рядом с разрушенной церковью, на развалинах, сидят три человека – Кейт, Филипп и Брайс.

Светловолосая девушка с чёрной помадой на губах и тенями осматривает зажигалку в руках низкорослого Брайса с пирсингом в носу. Третий худощавый парень осматривает периметр, и когда тот замечает меня, расплывается в улыбке.

– Призрак явилась, – ухмыльнулся он, перебросив ногу на ногу, отчего его кожаные брюки издали неприятный скрежет. Призрак – мое второе имя, которое я получила из-за своей бледной кожи и умением неожиданно появляться. Так однажды я напугала Филиппа, а тот, в свою очередь, завизжал как девчонка. С тех пор один его глаз вечно косится в мою сторону.

Кейт, или иначе Кобра, оторвалась от металлической зажигалки с черепушкой.

– Принесла? – кивнула она, и я полезла в карман своих брюк. Все скукожились. Кобра считает себя готом, но не трогает шелковые нити белокурых волос, отказываясь говорить об этом. Никто и не пытается.

– Разве это так необходимо для обряда? – внутри все ещё играла неуверенность и плохое предчувствие, но ребята лишь фыркнули.

Кейт встала с холодной глыбы и спрыгнула на траву, медленным шагом приближаясь ко мне. В лицо ударился запах её духов, и нос зачесался. Я уже достала пакетик с маленькими белыми таблетками, как их из рук резким движением вырывает у меня Кобра, внимательно всматриваясь в содержимое пакетика. Она, не издавая ни единого звука, раздала всем по одной таблетке и протянула его мне, почти с вызовом смотря мне в глаза. Утопаю в сомнениях.

– Призрак? – наконец прервала напряжение Кейт, сверкая зелёными глазами. Ненавижу, когда она так делает. Парни тем временем уже проглотили белые «бусины».

Неуверенно беру из её рук то, что сама и принесла, все ещё чувствуя тревогу. Возможно, это обычная трусость, ибо раньше такое я никогда не делала. Да и сейчас не особо рвалась.

– Чего ждёшь? Глотай, – выкрикнул мне Филипп, явно заскучавший от ожидания.

Три пары глаз вытаращились на меня подобно хищникам на жертву. Если я этого не сделаю, то меня начнут презирать собственные друзья, хотя это громко сказано. Мы почти не общаемся, только здесь, на кладбище. Поддавшись их гипнозу, я достала таблетку и положила её на язык, с трудом проглотив гадость. В горле появился горький привкус, и я скривила рожицу.

– Это точно хорошая вещь? – недоверчиво поинтересовался Брайс, выплюнув слюну.

М-да, и это их благодарность? Мне пришлось украсть эти пилюли у дяди в аптеке, я почти рисковала собственной шкурой. Порой хочется им всем врезать и послать куда подальше!

– Конечно, самое мощное успокоительное, от него хорошо расслабляешься, – оправдалась я.

Последовало молчание. Кейт уселась за удобное место и прикрыла веки, громко выдыхая.

– Что ж, – встрепенулся Филипп (Червь), – предлагаю закрепить эффект таблетки, – из ниоткуда он достаёт двухлитровую бутылку с какой-то жидкостью. Когда он ловко открыл крышку, до ушей донеслось шипение, а у горлышко бутылки образовалась белая пенка. Пиво. Господи, сейчас только четыре часа вечера, о чем они думают?

Сперва глоток сделал Брайс, после него Кейт, а затем Червь жадно присосался к бутылке, отчего половина содержимого струями лилось по его шее. Отвратительно.

На кладбище стало совсем тихо. Птицы замолкли, ветер перестал развивать мои каштановые пряди. Если раньше от такой тишины я получала удовольствие, то сейчас хотелось бы её прервать всеми возможными и невозможными способами. Я села напротив ребят, под одно из сухих деревьев льна, и откинула голову назад, чувствуя слабость в конечностях. Перед глазами все поплыло. Успокоительное даёт о себе знать, и это не есть хорошо. О чем я только думала, дура!

– Что будем делать? – спросила я друзей, пытаясь остановить лёгкое головокружение.

Долгая пауза. Кто-то снова отпил глоток пшеничного пива.

– Ловить кайф, разве ты этого не чувствуешь? Полный расслабон, – рассмеялся Брайс громко.

Мне стало не по себе… Они чокнутые!

– Не знаю… Думаю, не стоило нам этого делать.

– Черт побери, – буркнула Кейт, явно обращаясь ко мне. Её бесит моя неуверенность, она часто об этом мне говорит.

– Ты сейчас все портишь своим занудством, Призрак, – твёрдо произнёс кто-то из мальчишек. – Расслабься. Закрой глаза, почувствуй ветер, забудь обо всем дерьме и прислушайся к тишине… ты невесомое создание, ты бабочка… Ты летишь, летишь…

Следующие фразы доходили до меня отрывисто и приглушенно. Погружаюсь в сон.



*  *  *

Я очнулась, потому что во сне умерла. Замёрзла. Оказывается сон мог стать реальностью. Сперва мне подумалось, что я каким-то образом ослепла, но спустя кое-какое время перед глазами начали появляться знакомые очертания местности, глыбы и деревья.

Ветви дерева прикрывают обзор небосвода, который сейчас казался глубоким колодцем с чёрным дном – ни звёзд, ни луны, а сплошные тучи.

Когда весь организм заработал, в висках застучало, как молотком об гвоздь. Это невыносимо больно… Все идёт ходуном, руки и ноги не ощущаются, черт, видимо, я их здорово отлежала. Стоп… Резко вскакиваю на ноги и чуть ли не шлепаюсь обратно на землю, но успеваю схватиться за ствол деревца. Сколько сейчас времени? Где ребята? Почему меня не разбудили?

Только сейчас до меня доходит, что я одна ночью посередине кладбища. Черт подери!

Мною овладевает страх и паника, а они, как всем известно, не лучший дуэт. Осматриваюсь вокруг. Тишина, только где-то хрустнула веточка, и от этого я звонко вскрикнула. В мыслях пульсирует одно: «Бежать»!

До сих пор плохо понимая, что происходит, я уже бежала прочь в темноту, обходя почти невидимые могилы и искусственные цветы. Сердце бешено колотит, я слышу, как оно стучит: тук-тук-тук-тук-тук-тук. Это адреналин. Это все страх.

В боку уже закололо, но я продолжала бежать, сторонясь и мысли, чтобы позволить себе остановиться и передохнуть. А затем я услышала хруст, тот самый, от которого и началась беготня. Застыв на одном месте, пытаюсь отдышаться и успокоиться, но воображение отказывается подчиняться, вырисовывая любительский фильм ужасов. По спине льёт холодный пот, в висках все ещё стучит самым противным способом. Хочется, чтобы все прекратилось; хочу домой, в свою комнату, где безопасно и тепло, а главное светло!

До ушей вновь доносится какой-то шум, и сейчас я точно знала, откуда он доносился. Шея повернулась в сторону, налево. За этими кустами и деревьями явно что-то было. Что-то большое, что-то нечеловеческое… Поморгав несколько раз, собрав оставшуюся смелость в кулак, я аккуратными шагами прошла к кустам. А может это ребята? Решили подшутить надо мной и вот пугают. Да, ну конечно, это Брайс, Кейт и Филипп – три тупицы, ничего не понимающие в розыгрышах. От них человеку должно быть смешно, а не страшно.

Я осторожно вглядываюсь в темноту, не высовывая головы… И то, что я увидела не входит в список лучших открытий. Мой рот так и остался открытым, глаза выпучились наружу, готовые взорваться от напряжения. Сердце задрожало. Первое, что мне довелось разглядеть в темноте – два ярко-жёлтых глаза, от которых у нормальных людей встали бы волосы дыбом. Эти глаза… янтарные, огромные, полные отчаяния и злости. Неестественно узкий зрачок напоминал чёрную дыру, это существо словно обладало гипнозом. Тогда мне удалось задержать крик своей холодной ладонью… Я притихла. Потом увидела следующее: чудовище стояло на двух задних лапах, а рост его составлял два с половиной метра. Чёрная, взъерошенная шерсть напоминала воронье гнездо, но и оно странным образом выделялась из темноты. Морда, именно морда чудовища была волчьим оскалом: вытянутый большой нос, огромная пасть, которая была примечательна огромными клыками (точно сказать нельзя, где-то десять сантиметров), вздёрнутые треугольные уши, ловившие каждый шорох за миллисекунду; поэтому огромный волк сразу почуял чье-то присутствие. Его массивная шея повернулась в мою сторону, а нос начал принюхиваться, выдавливая разъярённый оскал. Он тяжело и отрывисто дышал, как после долгой погони за жертвой. И кажется, на сегодня его жертва – я.

Так сильно засмотревшись на то, чего по факту не существует, я и не заметила слезы на своих щеках. Нет, нет, нет, только не плакать, чудовище обязательно услышит мой стон или всхлип. Мамочки… Горькая теория посетила мою голову: неужели монстр съел ребят?.. В это мгновение руки задрожали, а колени посетила ломанная дрожь. Осознавать, что сегодня умрешь от острых зубов огромного волка – не очень приятно, знаете ли… Сглатываю слюну и чувствую солёный привкус. Монстр, тем временем, осматривался по сторонам, будто что-то разыскивая. Не меня ли?..

Вновь набираюсь смелости и оглядываю волка с ног до головы. Теперь же глаза уловили его мощные мускулистые руки, почти как у человека, только покрытые мехом и большими острыми когтями. У этого парня, наверное, нет проблем с разрезанием хлеба. Ха, с такими-то ножами… Стоп, эй, о чем я думаю? Надо бежать! Уносить ноги! Так почему я стою и ничего не делаю?

Какова вероятность того, что оборотень догонит меня и пустит на шашлыки? Какова вероятность того, что он не услышит моих шагов и не пустится вдогонку? Какова вероятность выжить здесь, сидя под кустами и наблюдая за здоровенным волком? Именно, вероятности нет, есть только риск.

Набрав воздух в легкие, я протираю мокрые глаза руками и тихонько отступаю назад, стараясь не наступить на листик или сучок. Из-за кустов слышны грозное рычание и дыхание зверя. С ним точно что-то было не так. Возможно, он даже учуял меня, но просто не захотел убивать. Или запах кустов отбивал мой, хотя такую зловещую вонь перебьёт только разложившийся труп. Я разворачиваюсь спиной к монстру и аккуратно прохожу по мягкой почве, отделяясь от кустов. И это было моей грубейшей ошибкой…

Волк громко зарычал, и я услышала приближающие шаги, от которых дрожала земля. Бежать было бесполезно – все равно догонит и прибьёт, как муху. Я осторожно разворачиваюсь, когда чувствую на макушке головы горячее дыхание и вонь сырого мясо с гнилью. Если бы знала, что встречу оборотня, прихватила бы с собой пару серебряных пуль. Ах да, оборотней же не существует! Тогда кто сейчас демонстрирует мне свой ужасный оскал? Чьи клыки и большие зубы мечтают прокусить мою шею? Кого я сейчас вижу? От страха и безысходности я оцепенела, стараясь не всматриваться в его пасть. Волк сморщил нос, а его уши поджались. Обычно собаки так делают, когда хотят напасть… Вот и настал мой конец. Боже, честное слово, если выживу больше никогда не буду готом!

Я подняла глаза на небо, заметив первые звезды, и по щекам спустились струи воды. Подул холодный ветер, взъерошивая шерсть монстра и мои волосы. Два ярко-жёлтых глаза внимательно смотрят на меня, будто пытаясь понять сущность, и на секунду мне показалось, что в монстре есть что-то человеческое. Вдруг неподалёку послышались голоса, окликавшие моё имя. Оборотень резко повернул голову в сторону и принюхался, а затем вновь вернул внимание ко мне. Снова послышались мужские голоса. Они кричали: «Марго, где ты?!», «Марго, отзовись!», «Марго, ау». В душе появилась надежда, но что волку стоит прокусить мою плоть и убежать прочь в чащу? И почему он просто смотрит? Я судорожно набрала воздух в рот и произнесла:

– Значит, это ты убил двенадцать невинных человек?.. – в голосе много уверенности, но, к сожалению, он всё-таки дрогнул.

Монстр склонился надо мной так, что наши глаза сровнялись. Я испугалась, но устояла. Сердце на секунду перестало биться. Я умерла? Зверь испепелял меня взглядом и будто хотел этим что-то сказать, но я не понимала. А меж тем голоса стали совсем близко. Осталось лишь закричать «я здесь» и все, спасение! Однако, как думалось, несуществующее чудовище все ещё дышит в меня смертью. И это завораживает.

Сердце медленно попятилось в пятки, а ноги подкосились. Волк размахнулся массивной лапой и толкнул меня, отчего, подобно перу, я полетела в сторону и ударилась головой прямо о надгробный памятник. Резкая боль поразила меня, я громко застонала, но все ещё находилась в сознании, хоть в глазах все плыло. Я помню, как зверь опустился на передние лапы, грозно посмотрел в мою сторону и фыркнул, скрываясь за теми злополучными кустами. И снова обычная ночь, будто мгновение назад не было тут никакого оборотня. Я же находилась в замешательстве. Сказки, которые рассказывали мне в детстве, оказались реальностью, кто бы мог подумать?..

– Марго! Отзовись, Марго! – совсем рядом донёсся томный голос.

Немного приподнявшись, рукой дотрагиваюсь до затылка… что-то тёплое… Это кровь? Кровь! В ушах начало звенеть, в глазах потемнело. Во что превратился этот день…

– Марго! – услышала я, когда звон притих. – Марго, Господи, мы нашли тебя! – кто-то берет меня за руку и помогает устоять на земле. Я ничего не понимаю, не вижу и не могу уловить. Все происходит слишком быстро. Перед глазами только два светящихся жёлтых фонаря адского пса. Не может быть этого, фантастика!

– Вы нашли её! – произносит кто-то ещё, на сей раз голос женский, приятный. – Бедная девочка, что это с ней?

– Марк, о Боже, у неё идёт кровь! Надо срочно в больницу!

Через секунду ко мне подбегает какая-то женщина с фонарем, ослепляющий мои глаза. Я все ещё не привыкла к свету.

– Дочка, Марго, слышишь меня? Это я, твоя мама, девочка моя, что с тобой? Где болит? – её руки крепко обнимают меня. – Почему ты сбежала?! Дурочка!

Я, не отходя от шока, приоткрываю рот и испуганно хватаю руку какого-то человека. Это была кисть отца. Он все это время что-то без конца говорил.

– Там… там… он… огром-м-н-ный! Он… оно… – выдавила я, глотая собственные слезы. Меня сейчас стошнит, но и об этом я не в силах сообщить.

– Джерри, что с ней?! – паникует мама.

Папа берет меня на руки, и вот я парю над землёй. От раскачки меня укачало ещё больше, перед глазами фиолетовые рисунки.

– Она прилично ударилась головой, – тяжело дыша, отвечает отец, ускорив шаг. – Парни, заводите машину!

– Оно там… он… глаза… там волк… огромный волк… оборотень! – крепко сжимаю папино плечо. – Оборотень! Оборотень! Монстр!



*  *  *

«Наверное, я в больнице», – подумалось мне, когда сознание потихоньку стало возвращаться. Все тело ломит. Судя по ощущениям, складывается впечатление, будто в мои виски забили пару десяток гвоздей, оттого и волной отдаётся боль по всему мозговому шару. Только потом я вспоминаю неудачный и весьма короткий полет к могильному памятнику. Картинка затуманена и лишена четкости: как человек с ужасным зрением, спрятавший очки подальше в карман после тяжёлого дня. Чувствую себя отвратительно… Да ещё и горько-кислый привкус во рту не давал покоя. Фу, что за мерзость!

Затем до меня доходит шум и голоса – кто-то вошёл в мою палату, а я все также остаюсь с прикрытыми глазами, как в детстве. Происходит такое автоматически, ты просто включаешься в игру, о которой никому неизвестно. Первый голос был низким, сиплым. Человек, обладающим этим голосом, явно лечился от вредной привычки, которая издевалась над ним несколько лет. Молчание.

– Она что-то говорила про монстра… – донёсся взволнованный женский голос. Я сразу узнала маму, и моя рука дернулась, но больше пошевелиться сил не осталось. В меня ввели снотворное, и я снова отключалась.

– Оборотня, если быть точными, – в голосе третьего человека отчётливо слышалось возмущение и лёгкое недоверие, что сопровождали шок и страх. Он явно боялся, что выжил из ума или что ещё хуже, что его дочь спятила.

Минутная пауза.

– Мистер и миссис Ван де Шмидт, как вы думаете, ваша дочь что-то скрывает от вас? – снова послышался твёрдый и одновременно холодный тон доктора.

Не вижу, но уверена, родители переглянулись.

– К чему такие вопросы, Симпсон? – фыркнул папа.

– Может у Марго были сомнительные увлечения готикой, но это переходный возраст. Все будучи в подростковом возрасте занимались чепухой.

Они даже не подозревают, что я все слышу. Это так странно.

– Да, миссис Ван де Шмидт, но мы с вами слушали «Kiss[2 - Kiss – американская рок-группа, основанная в Нью-Йорке в январе 1973 года, играющая в жанрах глэм-рок и хард-рок.]» и убегали на дискотеки, а сейчас дети интересуется совсем иными вещами…

Кто-то сделал шаг и остановился.

– К чему ты клонишь? – папа спросил это так холоднокровно, что мне аж захотелось вскочить на ноги и разнять двух мужчин, пока дело не дошло до драки.

– Марго находилась под сильным расслабляющим средством, Джерри, – вздохнул врач, явно сожалея моим родителям. – Средство, известное как «Фолобипеникс»[3 - Фолобипеникс – не существует! Я его придумала.] – не особо опасное и не вызывает привыкание, но в его составе присутствует амфетамин, поэтому этот препарат редко прописывают пациентам.

Шорох листов в чьи-то руках не на шутку меня беспокоил. Боже, в этих бумагах изложено все мое состояние. Наверное, со стороны я выгляжу спокойно и умиротворенно, но на самом деле мне хочется кричать, и как повезло, что я не подключена к кардиографу, иначе все присутствующее уже догадались, что я их слышу.

Судя по напряжённому молчанию в палате, мама с папой в шоке. Черт возьми, знала же, не стоит слушать ребят! Зачем они так со мной? Почему бросили и ушли? Как все вышло из-под контроля?

Затем до ушных локаторов донёсся всхлип. Нет… Мама плачет из-за меня! Что я наделала? Как теперь буду смотреть в её карие глаза без чувства стыда и сожаления?..

– Что ты несёшь? Моя дочь не может быть наркоманкой! – вспыхнул отец, подав грозный рык.

– Джерри, успокойся, – поспешил доктор успокоить отца.

В разговор двух мужчин вмешалась мать:

– Марго что-то говорила о монстре… Она видела оборотня!

Снова многозначительная пауза и выдох врача.

– Вы всерьёз верите в оборотней, Мередит? То, что видела Марго было вызвано таблеткой, всего-то галлюцинация!

– Но она вся дрожала! И из ее головы, вот здесь… – мама наверняка продемонстрировала мужчине место удара. – Шла кровь, будто её дубиной ударили! А наши друзья нашли Марго у могилы, на памятнике которой остался след её крови…

Она верит мне! Мама верит мне!

Слышу какой-то шорох.

– Миссис Ван де Шмидт, вашей дочери могло померещиться все что угодно. Она сама могла упасть на памятник, она сама могла разбить себе голову. Находясь под сильным расслабляющим средством, Марго могла видеть все! А дрожь объясняется побочным эффектом таблетки, как и, собственно, галлюцинации! Или же, если это не побочный эффект, вы не заметили как на улице прохладно?

Нет! Они не могут все списать на таблетки! Я видела оборотня, и это не галлюцинация, а самая настоящая быль. Как жаль, что сейчас мои конечности не в моей власти, не то бы нашему всезнайке-докторишке несдобровать!

– Значит… – сглотнула женщина.

– Да, – перебил её папа, и я почувствовала все три пары глаз на себе, – наша дочь малолетняя наркоманка!




Порыв осеннего ветра




Когда приходит конец летним каникулам, на душе становится немного тревожно. Во-первых, потому что вновь повезёт встретить лица одноклассников, которые не особо радушно встречали меня на уроках. Каждый год одно и тоже: на моем голубом шкафчике краской нарисуют морду волка, на парте будет валятся разгрызенная куриная косточка, а каждый второй станет выть на каком-нибудь уроке. Для меня это не смешно и глупо. Сперва было страшно, обидно и ужасно стыдно, поскольку все считали меня наркоманкой, которой мерещится нечисть, однако теперь мне абсолютно нет никакого дела до задир, вроде Урии Хофман; эта стерва подкинула мне в шкафчик блошиную ферму. Ну да ладно, забудем… Хотя, знаете ли, трудно.

Я правда пыталась доказать всему городу свою правоту (и сейчас пытаюсь), но все лишь смеются и обходят стороной. Кейт, Филипп и Брайс после того вечера не разговаривают со мной, изредка бросая на меня свои короткие взгляды. Порой хочется спросить у некоторых людей: были ли мы вообще когда-нибудь друзьями? Мерзавцы, я же думала, что их слопал оборотень! Они все ещё готы, в то время как я решила навсегда завязать с этой ерундой. Пройденный этап.

И что же, я одна против целого города, где каждый второй унижает меня? Да, именно так. Положение так себе…

– Ты готова? – услышала я из-за спины голос и не на шутку испугалась. Обернувшись, замечаю в дверях маму, которая выглядела строго в своём брючном костюме и пиджаке. Она всегда сопровождает меня в школу в мой первый учебный день, думая, что так мне меньше попадёт от сверстников. Ох, бедняжка, ей неизвестно, что все ужасы поджидают внутри.

Я выпрямилась, схватила школьный рюкзак и, бросив его за спину, вышла вон из комнаты, оставив после себя шлейф запаха от антиперспиранта.

В машине матери пахло миндалем, а на зеркале заднего вида весел брелок слона, который, как говорят, приносит удачу, и мама в это охотно верила. Пока она красила свои тоненькие губы кораллового цвета помадой, я пристегнула ремень безопасности и открыла окно. В лицо сразу ударил осенний порыв ветра и запах мокрого асфальта. Отец перед отъездом успел помыть двор. И как он все успевает? Мне бы так.

– Ну все… – спрятала косметичку мама и счастливо улыбнулась, заводя ключ зажигания. – Поехали!

Всю дорогу до школы мы пробыли в полном молчании. Если в другие разы женщина включала радио, то сейчас даже чужой голос не мог нас отвлечь от гнетущих мыслей. Мама наверняка думает о том, как сегодня мне придётся несладко, и она точно хочет уберечь меня от этого ада. А я, в свою очередь, думаю о том волчьем громадном следе в лесу, который принадлежит моему давнему знакомому. Прошло столько времени, и он снова подал сигналы жизни. Это должно что-то значить.

Ладонь мамы на моей голове возвращает меня в реальность, и я резко отодвигаю голову в сторону. Мой жест застал женщину врасплох.

– Извини. Я просто хотела тебя подбодрить, – улыбнулась она, не отвлекая внимания от дороги.

Я облокотилась головой на приспущенное окно, и порыв ветра принялся играться с моими красными прядями волос, щекоча макушку. Вот бы уехать куда-нибудь далеко, где нет всего этого дерьма.

Я негромко чавкнула и посмотрела в сторону мамы.

– Не надо меня подбадривать! Я еду в школу, а не на тот свет, – буркнула я, вновь вернув взгляд на дорогу.

Мимо проносятся деревья, магазины, кафешки и переулки. Город только-только начал оживляться; на тротуарах все больше мелькают школьники и студенты, снова заработали школьные автобусы. Ненавижу этот день.

Мама с шумом вздохнула и ненадолго обратила на меня своё внимание. Мы все ближе и ближе к школе.

– Марго, я хочу тебе помочь, – заверила мать, тверже цепляясь за кожаный руль иномарки.

От её слов мне стало смешно, отчего я и засмеялась.

– Ты говоришь со мной таким тоном, будто я твой клиент, а не дочь, – осмотрев ровный профиль матери, я внезапно ощутила боль в сердце.

Да, мама часто пыталась поговорить со мной в своём унылом кабинете. Боже, повезло же мне родиться в семье, где мать психолог, а отец инженер. Чудо семейка.

– Извини, – повторилась она, занервничав ещё больше. – Просто мне известно отношение твоих друзей к тебе.

И снова смешок.

– Друзей? У меня нет друзей, мама. И ты это знаешь.

Машина медленно остановилась. На светофоре горит красный свет. Это позволяет маме ненадолго отвлечься от вождения.

– Послушай, дочка, в том, через что ты сейчас проходишь, нет виновных, кроме тебя самой.

О Боже, она снова начинает это! Она испытывает на мне свои приемы, пытаясь вызвать во мне стыд и осознание неправоты. Ненавижу!

– Прекрати копаться в моей голове. В этом дерьме виноваты только вы с папой! – вспылила я, громко закричав, и это привлекло внимание людей в машине слева от нас. – Я говорю всем правду! Там, в лесу, был оборотень! Но вам же легче поверить в то, что я наркоманка!

– Марго, не кричи!..

Останавливать меня сейчас было бесполезно. Я как ядерная ракета – запустив, нельзя вернуть обратно. Лучше всего бежать и прятаться.

– Он был огромный, с большими клыками и когтями, с желтыми глазами, а из его рта исходило зловоние! Он реален, и он где-то там!

– Я сказала замолчи! – повысила голос мать, ударив один раз по рулю.

От неожиданности меня затрясло, и я опешила. Ослепнув от ярости, даже не заметила, что сзади сигналят десятки машин, а светофор горит зелёным светом. Хватаюсь за волосы и взъерошиваю их, вернув голову на прежнюю позицию, а затем прикрываю веки. Как же хочется, чтобы этот кошмар закончился… Пусть все катится к черту.

Подъехав к белоснежному зданию с щитом «Старшая школа Салли Хилл» на газоне и американским флагом у главного входа, я расстегнула ремень безопасности и потянулась к дверной ручке, наконец покидая салон автомобиля. Заметив за спиной какое-то движение, я медленно и устало оборачиваюсь к маме, изучая её надменным взглядом.

– Я не хочу, чтобы ты выходила, – признавшись, вновь разворачиваюсь и хочу было уйти, как меня останавливает следующая реплика:

– Почему?

Ой, да, как будто она не знает.

– Потому что ты только привлекаешь ко мне внимание посторонних. Пока, – шаг ускорился, и спустя время я и не обратила внимание, как уже находилась у входа в учреждение, пропустив мимо ушей мамино «я люблю тебя».



*  *  *

На урок анатомии мне пришлось специально опоздать. И дело не в том, что я не хотела приходить на этот урок, просто лучше войти в класс, когда в кабинете присутствует взрослый человек. Как и ожидалось, на моем шкафчике что-то да и нацарапали, только на сей раз это был не волк, а «повой на луну, детка». Остроумно, правда? И всё-таки это не оставляло меня в покое. Прошло два года, неужели об этом никогда не забудут? Почему люди помнят только чужие ошибки?

Легонько стукнув кулачком по бежевой двери со шторкой, я приоткрыла её и заковыляла в кабинет, где мистер Берри объяснял новую тему на следующий урок. Мне удалось подоспеть как раз к тому моменту, когда мужчина с приличной шевелюрой на голове и отменными бакенбардами демонстрировал какой-то пример на яблоке. Все уставились на меня, и это доконает.

– О, мисс Ван де Шмидт, я уже не надеялся вас застать на своём уроке, – с неподдельной радостью сказал учитель, убирая яблоко на свой стол. Да, этот человек единственный делает вид, будто ничего не было. Спасибо ему за это.

– Простите… – не успев закончить реплику, меня поспешно перебивает все тот же спокойный ровный голос Берри:

– Причина твоего опоздания, Марго? – он почесал похожий на клюв вороны нос и повернулся ко мне, сложив руки на торс.

За меня даёт ответ одноклассник – Дерек:

– Марго опоздала, потому что выгуливала своего оборотня в лесу, – на его дурацкую шутку все засмеялись. Я сжала кулак. Боже, если бы в тот вечер был кто-нибудь рядом, мне бы удалось доказать!

От смущения мои щёки принялись пылать огнём, и я спрятала лицо за завесой красных прядей. Мистер Берри громко кашлянул, отчего ученики вмиг замолчали. Это радует.

– Дерек, думаю, ты напомнишь всему классу, как происходит расщепление белков, марш к доске! – громогласно приказал учитель, а затем вновь вернул своё внимание ко мне.

– Присаживайся, Марго, в честь первого учебного дня наказания не будет, но это единичный случай, ясно? Я не потерплю прогулов своих занятий!

Убедительно кивнув и заодно пообещав, что такого больше не повторится, мои ноги унесли меня за крайнюю парту возле окна, которая второй год подряд считается моим местом: здесь не видно шпаргалки, можно спать на уроках, и мистер Берри не заметит, благодаря массивным плечам девушки сидящей впереди меня, а ещё за окном видно, как выпадает листва. Одно время года сменяется другим. Это так удивительно! Но мое внимание привлекли не только листья клена, но и чёрная машина с флажком нашего штата и города. Кто-то влиятельный решил посетить нашу школу. Возможно, наконец сделают ремонт в женской раздевалке, и третья душевая кабинка заработает, было бы замечательно…

Спустя уроки английского языка и истории, наступил момент, которого обычные ученики ждут с нетерпением, а я всячески хочу этого избегать. Когда-то давно все было спокойно, каждый занимался своим делом, но из-за того злополучного вечера на кладбище все пошло ко дну. Кафетерий – официально опасная зона. В прошлом году, перед весенними каникулами, меня забросали сырным соусом, в другой раз кто-то вылил мне на голову прокисшее молоко, а сейчас… Что судьба уготовила мне на этот раз? Бывало приходилось обедать во дворе, на скамье у фонтана, или на трибунах, в спортзале, но теперь… Теперь я бросаю вызов всем уродам и стервам, травившим меня! Больше никакого молчания.

С этой уверенностью я открываю дверь в большое помещение, где было полным полно столов с синими стульчиками и, казалось, бесконечная очередь за едой. Кто-то обратил на меня своё внимание, но через секунду снова болтал с друзьями о погоде, о новых трендах или о другой любой ерунде. Бледно-голубые стены обвешаны плакатами и желто-чёрными лентами – цвет формы нашей баскетбольной команды, а сквозь ряды проходит человек, одетый в костюм сокола в баскетбольной форме – наш символ.

Глазами ищу свободный стол где-то в конце зала и, слава Богу, нахожу его! Странно, так мне обычно часто не везёт. Поправив красные короткие пряди за ухо, быстрым шагом прохожу вперёд и с шумом бросаю рюкзак на соседний стульчик, а сама сажусь за второй. В кафетерии стоит ужасный гул и запах бекона, от которого меня начинает не на шутку тошнить. Вышло так, что я не доверяю школьной столовой, поскольку в супе, в бутерброде, в соке и даже в простом сахаре может оказаться дохлая муха или волос, потому предпочитаю брать еду с собой. Сегодня мама приготовила мне сэндвич с ветчиной, апельсиновый сок и… морковные котлеты? Фу, ну и гадость.

Мимо моего столика проходят три девушки, с чувством обсуждающие какие-то новости, которые смогли привлечь к себе и мое внимание. Заострив уши, я прислушалась, все равно занять себя нечем:

– …Да, и говорят, что он будет учиться в нашей школе! – завопила низенькая блондинка с противным писклявым голосом, она плюхнулась на стул и широко-широко улыбнулась.

Девушка с длинными чёрными волосами перекинула ногу на ногу и открыла упаковку крекеров, проговаривая:

– Об этом неизвестно, но их машину у главного входа заметили все.

– Вот так новости! Этот год обещает быть насыщенным, – на одном дыхание выпалила третья подружка, а затем двери в кафетерий с шумом открываются, и в помещение входит молодой парень с каштановыми волосами, резкими чертами лица и пухлыми губами, которые не дают мне покоя. Половина народа обернулась на грохот, другая же часть боролась за еду, и я точно относилась к тем, кто не мог оторвать взгляд с не доданного гостя. Какого черта?..

Парень в белой рубашке, классических брюках брезгливо хватается за оранжевый поднос для еды и, не соблюдая очередь, проталкивается к салатам и фруктам. Да никто и не пытается протестовать ему, все замерли, пооткрывав рты. Если мгновение назад в зале стоял ужасный гул, то теперь каждый ученик перешептывается друг с другом, сверкая глазами в сторону пришедшего. Они будто инопланетянина увидели, ей Богу!

Я быстро отворачиваюсь в сторону и с выпученными глазами пялюсь на нетронутый сэндвич. Какого черта он здесь делает? Тот, что привлёк внимание всех окружающих, безмятежно проходит мимо столиков и, секунду поколебавшись, направляется ко мне. Ко мне! Боже, только не это, остановите земной шар!

Высокий брюнет со скрежетом отодвигает стульчик, кладёт поднос с едой на стол, а сам плюхается на своё место, подворачивая рукава дорого пиджака с теми самыми инициалами «B. H». В такие моменты удобно иметь при себе справочник, в котором говорится, как себя вести, но, к глубочайшему сожалению, его нет.

Осмелившись поднять фальшивый взгляд спокойной стойкой дивы, я оценивающе обвожу гостя глазами, буквально сканируя человека: глянцевые волосы парня уложены набок, но его челка умудряется лезть в глаза, под стильным синим пиджаком разместилась белая рубашка с золотистыми пуговицами, затем идёт черёд классических брюк и тех самых ботинок, которые я видела в лесу. Он словно на бал собрался… Интересно, богатенькие сынки всегда так наряжаются или в особые случаи? Да какая, собственно, разница? Брюнет с неподдельным аппетитом откусывает бутерброд с сыром и отпивает глоток напитка, изредка неприятно чавкая. И что, этот засранец будет играть в «мы не встречались в лесу, я тебя не знаю, сиди смирно»? Нет уж.

– Раз ты сел за мой столик, позволь спросить: какого… что ты здесь делаешь? – мой вопрос прозвучал пылко, но было уже поздно что-либо исправлять.

Некоторое время Билл Хофер молчит, разжёвывая бутерброд во рту, кончиком языка проводя по полости щёк. Его поведение прямо так и кричало: «Тебя здесь нет, ты мираж».

Вот козел! А все по прежнему продолжают тихо перешёптываться, параллельно бросая недоуменные взгляды на наш стол. Готова поспорить такой поворот сюжета никто не ожидал, даже я сама.

Наконец, Билл проглотил образовавшуюся кашу во рту и удосужился посмотреть на меня исподлобья. От его взгляда мурашки по коже…

– Отныне я здесь учусь, – глотнул сока брюнет.

Удар под вздох. Что этот парень сейчас сказал? От его слов я истерически засмеялась, совсем позабыв о своём сэндвиче и морковных палочках.

– То есть, как? – не поверила я, скрестив руки на груди.

– Разделяю твоё удивление – я тоже не особо то и рад, – признался Билл, пожав широкими плечами, – но в интернате, где я учился, идёт ремонт, поэтому прошу любить и жаловать. Теперь я здесь.

Мои губы поджались в почти невидимую линию. Молчание, которое прерывает вновь нарастающий гул в помещении. Кажется, больше никого не удивляет появление сына мэра в столовой, что не могло не радовать, поскольку косые взгляды всерьёз уже достали.

– Ох, да ты на седьмом небе от счастья! – съязвила я, откинувшись на спинку стула. – Это все понятно, но что ты делаешь за моим столом, Хофер?

Брюнет скривил губу в недовольном оскале и принялся что-то разглядывать на металлическом столике, театрально изображая сыщика.

– Что-то я тут нигде не вижу твоего имени, волчонок, так с какого боку это твоё место?

От злости мои зубы крепко стиснулись, а брови нахмурились подобно чёрным тучам на небе. За сегодняшний день я натерпелась шуток и унижения, с меня довольно! Я медленно приблизилась к парню и еле сдержала руки, чтобы не расцарапать его милое личико. Он настолько близко, что я ощущаю его дыхание на своём лбу. Время замерло. Слышно лишь биение моего сердца, бешеный ритм.

– Никогда больше не называй меня так, не то не посмотрю на твой статус в обществе и врежу по самое не хочу!

Билл лишь рассмеялся, осмотрев все помещение темно-карими глазами. Сейчас он напоминает мне хищника, затеявшего пакость.

– Остынь, мне сейчас не хочется с кем-то спорить. Это же мой первый день в школе, – хмыкнул Хофер, отодвигаясь назад. – Как тебя зовут?

Ой, посмотрите, ему стало интересно мое имя, как мило! Вот только зачем? Семью мэра и его самого я недолюбливаю уже давно, поскольку думаю, нет, уверена, что мужчина что-то скрывает. Двенадцать жертв за сорок лет, убитые одним и тем же способом, – разве не странно? Власти должны были заняться этим, решить проблемы, отыскать преступника, однако… Полиция вела расследование и, якобы, отыскали убийцу – громадного волка. Но я-то знаю, что это несчастное животное вообще не причём. Жаль, что люди верят только в свою правду, отказываясь взглянуть на истину.

Пронзительный и одновременно обжигающий взгляд брюнета возвращает меня на землю. Я встрепенулась, поправив огненные волосы за проколотые уши.

– Тебе то что? – голос, к счастью, не дрогнул.

Билл устало выдохнул, будто битый час объясняет глупому школьнику правило вычитания и умножения. Он облизал сухие губы и сузил выразительные глаза, и я немного занервничала.

– Если я скажу, что хочу помочь тебе отыскать убийцу? – спокойным голосом произнёс Хофер.

Глаза замерли и стали стеклянными. От только что услышанного меня подверг шок, который в виде комка застрял прямо в горле. Похлопав ресницами, я не выдерживаю и начинаю громко хохотать, а это в свою очередь привлекло внимание учеников, шептавшихся за спиной. Черт, ущипните меня скорее, это сон! Ломаный истерический смех пронзает Билла, но не отталкивает; он продолжает с непринуждённым видом таращиться в мою сторону, ожидая ответа. Но мне сложно остановить себя… С одной стороны, я не могу поверить в то, что Хофер и вправду сказал эти слова, но мне бы хотелось в них верить… Мне бы хотелось заручиться поддержкой, ведь быть одной против всех – тяжёлая задача, она не под силу каждому. Но с другой стороны я удивлена тем, что беседа плавно перешла на запрещённую тему, значит, Билл думал об этом, не взял с неба. Протяженно выдохнув, я наконец закончила смеяться. Сердце нервно стучит в груди, а тело словно плавится. Тут слишком стало жарко.

– Очень смешная шутка, долго думал? – закатив глаза, я хочу было встать с места и покинуть помещение, но крепкая рука Билла не позволяет и шелохнуться. Мгновение – и парень уже держит меня за кисть, глазами приказывая сесть, я повинуюсь. Что за чертовщина?.. Это меня начинает пугать.

– Я говорю предельно серьёзно, Марго, – продолжил Хофер.

Выпучив от удивления глаза, я громко спрашиваю:

– Откуда ты знаешь мое имя?!

Брюнет кивнул в сторону моего контейнера с едой. Я взяла фиолетовый чемоданчик в руки и повернула его к себе задней стороной. Теперь ясно… Видимо, мама постаралась. Рядом с замочком чёрным фломастером аккуратным почерком выгравировано «Марго».

Воспользовавшись моментом моей задумчивости, Билл не унимался:

– Вместе мы сможем найти его. С твоими знаниями и моим… положением это будет легко! – парень с надеждой в глазах заглянул в мои. – Для меня это очень важно.

Если бы я не знала, кто передо мной, то растаяла бы на месте, но это Билл Хофер – самое непостоянное существо на свете. О нем все хорошо наслышаны. Связываться с ним – сделать плохо себе. Я нахмурилась:

– Нет.

Моя реплика сбила с толку брюнета.

– Что значит «нет»?

Медленно приподнимаюсь со стула, складывая вещи в рюкзак. Черт возьми, засранец выглядит жалко.

– Видимо, тебе никогда ни в чем не отказывали. – заключила я, застегнув змейку портфеля. – Нет – значит, я не стану искать с тобой убийцу. Я работаю одна.

Прозвенел звонок, и люди принялись разбегаться подобно муравьям. Развернувшись к парню спиной, я поспешила прочь из столовой, как чувствую ладонь на своём плече. Черт! Это начинает раздражать. В очередной раз разворачиваюсь.

– Я готов поверить в твою теорию! – сразу выпалил на одном дыхание Билл, тем самым опешив меня.

Как же ему важно найти убийцу, если он готов ради этого поверить в то, чего по его мнению нет… Какой молодец!..

– Мне не нужно твое одолжение, – оттолкнула его я, тот попятился назад.

– Это не одолжение. Если ты можешь доказать мне существование оборотня, то я поверю. А заручившись моим доверием и поддержкой, ты сможешь доказать всем свою правоту. Так что?

Как бы я не пыталась держаться, но предложение богатенького сыночка уж слишком соблазнительно. А ведь вправду: возможно вдвоем нам под силу найти монстра, разузнать об убийствах и поставить точку в этом кошмаре. Но что могут сделать обычные подростки? Разве что стать обедом для оборотня.

Я так погрузилась в раздумье и не заметила толпу, проталкивающуюся к выходу и недовольно бросающую в нашу сторону взгляды. С одной стороны им было любопытно, о чем мы шепчемся посередине зала, а с другой ученики хотели просто сбить нас с ног и высказать миллион гадостей в спину. Поднимаю рассеянный взгляд на Хофера, в последний раз дав себе подумать… Я его не знаю, можно ли ему доверять? Что, если это очередная насмешка, и где-то в помещении спрятана камера? Доверять человеку, значит быть в нем уверенным на все сто. Следовательно, Билл Хофер для меня ещё одна загадка, которую невозможно разгадать, как странности в Бермудском треугольнике. Выпрямившись, я прикусываю нижнюю губу и произношу:

– Нет.

Парень выглядел таким спокойным, но одновременно нервным и неукротимым, как дикий мустанг в узде. Он сглотнул слюну, при этом ни одна мышца на его лице не дрогнула и поглядел на меня сверху-вниз.

– Ладно. Ты ещё передумаешь, – затем близко наклонился к моему левому уху, почти касаясь мочки и холодным шепотом продолжил:

– Кстати, сел я с тобой за один стол только лишь потому, что вон те парни, с идиотскими банданами на голове, хотели облить тебя краской. Все гениально и просто.

Я почувствовала, как сердце в тысячу раз сильнее сжалось, как кровь перестала поступать к вискам, как они ужасно начали ныть. Нет ничего отвратительней, чем показаться слабой перед теми, кто не должен видеть тебя такой. Это унизительно.

С той самой непринуждённой физиономией, какой Билл сюда вошёл, он и покинул помещение, оставив меня на растерзание мыслям и чувствам долга. Как можно, ничего не предпринимая, ввязаться в черт знает что?!

Я тихонько выругалась и бросилась к выходу.



*  *  *

Конец пятого урока я ждала с нетерпением. Пока все записывали домашнее задание, а миссис Джуд объясняла тему параграфа, я каждые три секунды оглядывалась на экран мобильника, в надежде застать нужное время, но цифры как будто назло замерли. Сама того не заметив, я начала барабанить пальцами об парту, отвернувшись к голубой стенке класса, где висела карта нашего штата. Весь Массачусетс уместился на небольшом ватмане, удивительно. Вновь проверив часы и тяжело выдохнув, не получив желаемого, я откинулась на спинку стула, где был плохо нарисованный волк. Неудивительно, хотя отмывать придётся мне.

– Мисс Шмидт, не волнуйтесь, планета в безопасности, у нас же есть НАСА, – окликнула меня учительница, протирая белые от мела руки полотенцем. Лишь этот педагог называет мою фамилию не полностью, ибо ей кажется, что это слишком официально для подростка. Господи!

Класс залился смешком, и некоторые обернулись на мою парту.

– Что простите?.. – выпрямилась я, в недоумении нахмурив брови.

– Вы каждую секунду оглядываетесь в мобильник, ожидая звонка, наверное, потому что у вас важная миссия – спасти планету от гигантского астероида, – выразительно сказала Джуд, склонив голову набок, отчего её белокурая чёлка упала на глаза. Она поправилась.

И снова этот противный смех. Насколько мне известно, задача учителя учить, а не устраивать смешные представления, чего географичка выпендривается?! Бесшумно выдохнув, я хочу было грубо ответить сорокалетней женщине, как внезапно в помещении раздался звонок. Ученики мгновенно позабыли о шутке Джуд и уже покидали кабинет географии, громко обсуждая планы на вечер. Схватившись за рюкзак, прячу мобильник в карманы джинсовых брюк и прохожу мимо пустых парт, стараясь не пересекаться с взглядом со злобной учительницей, все ещё мечтающей стать юмористкой.

– Шмидт, – крикнула мне в спину она, и я нехотя обернулась, – завтра начну опрос с тебя. Будь добра, подготовься.

Превосходно, значит завтра будет завал и первая двойка за этот год.

Кивнув головой, я бегом покинула класс, сталкивая с пути каждого старшеклассника, который перекрывал проход в нужное крыло. Слова Хофера костью застряли в горле, не позволяя не думать ни о чем, кроме как его жеста. Чертов козел! Последние два года мама только лишь и твердила мне «ты нуждаешься в друге», «тебе нужен товарищ», «о, малышка моя, ты скучаешь по друзьям». И, если то, что я сейчас делаю, спровоцировано тягой к дружбе, пусть мне отрежут язык. Дружба – синоним непостоянству, это временное явление, пока человек не найдёт кого-то лучше вас.

От большого скопления людей в коридоре нависла тень, словно наступила глубокая ночь. Но помимо этого стояла невыносимая духота, а запахи со столовой и «ароматы» потных баскетболистов вовсе внушали мысли застрелиться. Поэтому с бурчанием «пропустите», я вырвалась вперёд коридора, где движение было поменьше, а затем поворот. Кто-то, облокотившись плечом на дверце шкафчика, смеясь, болтает с друзьями; другие достают учебники и с усталостью проходят в открытые кабинеты, на шестой урок.

Проскользнув мимо команды шахматного клуба, я, поправляя взъерошенные волосы назад, иду дальше, а затем останавливаюсь. Вот он, в десяти шагах от меня. Не верю, сделать это – значит, навсегда изменить все.

Хофер стоит лицом ко мне, вытаскивая учебник по английскому и параллельно мило беседуя с какой-то девушкой. И уж очень знакомая задница у этой девушки. Выбросив из головы ненужные мысли, я уверенным шагом рванула к ребятам, раздумывая над словами, но ничего не приходило на ум! По груди прошелся холодок, когда я приблизилась достаточно близко, чтобы узнать школьницу, болтающую с Биллом. Так вот откуда я узнала её задницу – в женской раздевалке она часто демонстрировала всем своё кружевное белье, хвастаясь, что мама привезла ей из бутика какой-то известной звезды Парижа.

Остановившись прямо напротив двух человек, мои глаза уставились на темноволосую старшеклассницу, которая, обернувшись ко мне, опешила. Передо мной никто иная, как Урия Хофман (или Фурия, как я её называю) – та самая стерва, подкинувшая мне в шкафчик блошиную ферму. Ярость разгорается в моих глазах, руки медленно сжимаются в кулаки, и этими кулаками я не прочь стереть эту самодовольную ухмылку с её смазливого личика. По ней так и виден этот вопрос: «Что тебе надо?», но отвечать никто не станет: ни я, ни Билл.

Девушка хмыкнула и растянула розовые от блеска губы в широкой улыбке. Начинается…

– Марго… какая приятная встреча, привет, давно не виделись, – сладко пропела она, не отрывая глаз с моего кислого лица.

– Не могу ответить взаимностью, Фурия, – обнажив зубы в кривой улыбке, я обратилась к Биллу: – Надо поговорить.

Не знаю, что именно вывило девушку из себя: то, что я назвала её Фурией или то, что я заговорила с самим Биллом Хофером – крутым, по их мнению, парнем и милой мордашкой, но она явно была зла.

Её недоумённый взгляд застыл на спокойном лице парня, которому было интересно наблюдать над нашими стычками. Однако я ему не развлекательный центр! А затем, неожиданно, Урия расслабилась и рукой провела по гладкому лицу парня, тем же сладким голосочком сказав:

– Увидимся вечером, – она в последний раз обожгла меня своим взглядом и пропала из виду, хотя я все ещё чувствовала запах её парфюма.

Тем временем прозвенел звонок на шестой по счету урок. Все принялись разбегаться по классам, все, кроме нас. Выдохнув воздух из легких, я встала на то место, где пять секунд назад ещё стояла стерва Фурия и прищуренным взглядом поглядела на Хофера. Тот оживился.

– Значит, у тебя сегодня свидание с местной Фурией, повезло же, – процедила я, скинув брови ко лбу.

Билл с шумом захлопнул дверцу шкафчика и безмятежно взглянул на меня.

– А ты не завидуй, это плохо. Вон как волосы покраснели, – потянул за передние пряди он, слегка выдавив улыбку. У него хорошее расположение духа, и это радует.

– Очень смешно, – буркнула я, – вообще-то мне надо тебе сказать…

Но Билл не позволил договорить, продолжив вместо меня:

– Ты передумала, как неожиданно! – театрально удивился парень.

Мимо нас пробежал ученик, явно опаздывающий на урок. Ой, да и я сама забыла о литературе! Набрав в рот побольше воздуха, я встрепенулась:

– …Сегодня после занятий мы идём в лес.

Билл выпучил глаза и замер. Моя реплика его сбила с ног, это заметно невооружённым глазом.

– Зачем? – нахмурил идеальные брови он, поправляя прическу на голове.

– Я докажу тебе, что оборотни существуют. Ты сам все увидишь.

Хофер устало вздохнул и скорчил недовольную мину.

– Класс, будем охотиться на несуществующего монстра из мультфильмов, видеоигр и книг, это ли не жизнь!

– То, что ты не видел, не значит, что этого нет, – тихо произнесла я, уловив цоканье чьих-то каблуков. – Сегодня в три часа у входа в школу, не забудь!

С этими словами я поплелась в противоположную сторону от брюнета, чувствуя холодок по спине. Не думала я, что человеком, который мне должен будет поверить, станет сын мэра – Билл Хофер. Скорее ад замёрзнет, однако… Кости судьбы указали на него, и это не случайность.




Приобретение




Трава под ногами в некоторых местах пожелтела. Из-за того, что уже четыре дня подряд светит палящее солнце, почва окаменела и стала походить на песок. Делаешь лишнее движение, и поднимается столб пыли, который лезет в глаза, в рот и нос. Многие листочки кустов скрутились в трубочку, каждая зелень молила о капельке воды, но дождем в ближайшее время и не пахло.

Проходя по сухим веткам, время от времени слышался треск, прерывающий напряжённую тишину. Казалось, кому-то из нас есть что друг другу сказать, но каждый молчал, опасаясь излишеств. Меня, например, интересовало, почему Билл так жаждал отыскать убийцу? Интересно же! Но я боялась спросить напрямую, поэтому в тряпочку молчала, шагая впереди него. Я знала, куда его вести, знала, что показать, чем заинтересовать. Этот план был мною придуман ещё год назад, потому для меня это кульминационный момент.

– Слушай, – внезапно заговорил позади меня брюнет, – какого это, когда тебя все сторонятся и называют больной наркоманкой?

Да, мы думаем совершенно о разных вещах. Его вопрос меня не обидел, я научилась не обращать внимание на слова. Это не легко, но все же возможно.

– Вполне так ничего, появляется время, чтобы подумать о том, какие люди бывают дерьмовыми.

Согнув ветку дерева, я ощутила запах свежести, а к пальцам что-то прилипло, кажется, смола.

– Забавно, мы с тобой как магниты – ты всех отталкиваешь, а я притягиваю.

Самовлюблённый кретин, даже здесь думает лишь о себе. На его комментарий я только фыркнула. Теперь мой черёд.

– Если не секрет, почему ты так хочешь раскрыть маску убийцы? – я остановилась, позволив себе отдышаться. От моего быстрого шага в боку неприятно тянет. Билл переступил через высохшую грязь и сровнялся со мной. Лицо у него стало твёрдым, в глазах появилась новая эмоция, которая, оказывается, ему подвластна – тоска. Я нахмурила в вопросительной форме брови и убрала красные пряди с глаз.

– Мою маму убили, – произнес почти шепотом парень, и я почувствовала холод в его голосе. – Её нашли, как и остальных, рядом с кладбищем с разорванным животом.

Я в ужасе прикрыла руками рот, но не от необычной смерти, а от жалости и осознания того, что мать Билла – двенадцатая жертва. Ею заканчивается адская дюжина. Конечно, я знала, что очередная жертва была женщиной, но то, что она жена мэра… Карие глаза парня стали стеклянными; то ли от злости, то ли от тоски кончик его носа покраснел, а вены на шее вздулись. Теперь все стало понятнее.

– Мне жаль, это ужасно, – лишь вымолвила я, вздыхая, – но ты же знаешь, что до твоей мамы были ещё одиннадцать человек. Этим я хочу сказать, что все смерти не случайны и чем-то связаны между собой…

Парень, наконец, посмотрел на меня. От его взгляда стало не по себе…

– Хочешь сказать, что их убили намеренно?

– Посуди сам: двенадцать убийств одним способом – потрошением, и в одном месте – на кладбище. Все говорят, что это волк-людоед, но я знаю, что убийца человек, то есть, почти человек… оборотень.

Брюнет задумался, зажмурив глаза. Да, ему очень тяжело слушать о том, что его мать убита оборотнем, да и вообще вся эта ситуация… Наверное, и он думает, что я сумасшедшая, но это до поры до времени. Больше ничего не говоря, мы продолжили наш путь в полном молчании. Каждый думал о своём. Я все также иду впереди парня и не вижу его лица, чтобы сказать точно, как он. Такое ощущение, будто Билл возьмёт и пошлёт меня на все четыре стороны… Надеюсь на свою ошибочность.

Повернув направо, мы добрались до пункта назначения. Та же поляна, кусты можжевельника и сосны. На этот раз в воздухе висел запах хвойных деревьев. Я посмотрела на землю перед собой и заметила тот самый булыжник. Мы на месте.

Бледноватое лицо Билла немного перекосилось; он наверняка помнит эту местность, нашу первую встречу. Парень разглядывает высокие столбы деревьев, прислушивается к каждому шороху, каждой птице. Из-за лучей солнца его инициалы на рубашке принялись сиять подобно драгоценным камням и ослепляли мне глаза. Я прищурилась.

– У меня дежавю или мы и вправду здесь уже были? – облизал сухие губы Хофер, перешагивая через камни.

Так и знала, он помнит.

– Мы здесь впервые встретились. И здесь я нашла то, что поможет мне тебя убедить, – больше не проронив ни слова, я села на корточки и передвинула булыжник в сторону. Огромный след чудовищна остался, но был уже не таким четким и глубоким, как прежде; некоторые следы когтей и вовсе разгладились. Черт… Но благо у меня есть фотографии! Билл неожиданно подкрался ко мне изо спины и начал разглядывать след, сложив руки на пояс. Судя по выражению его лица, он ничего не понимает.

– Тебя ничего не смущает? – решила подытожить я.

Брюнет вгляделся в след усерднее, но ничего… Он, как человек не понимающий в искусстве, пытается понять идею художника. Четно.

– Нечеткий след человеческой стопы?.. Эм, что это? – он перевёл туманный взгляд на мое лицо. Хофер в замешательстве, а значит, почти верит мне.

– Это и есть след оборотня. В тот день, когда мы впервые встретились, я изучала этот самый след, дома у меня есть снимки. Размер этой стопы, как у взрослого, жирного дядьки – сорок пятый! А когти… – я резким движением указала на размытые линии и не глубокие ямки, – восемь сантиметров. На стопе присутствует подушечка, прямо как у кошек, собак, тех же самых волков!..

Тут серьёзный и низкий голос Билла перебивает мой монолог:

– Стоп! Что это? Объясни мне.

Собравшись с силами, я встаю на ноги и перевожу взгляд на растерянное лицо брюнета. Неужели, он верит мне?..

– Я бы могла сказать, что это след снежного человека или чупакабры, но это будет ложью. Судя по росту существа, это точно принадлежит ему.

Хофер перевёл взгляд с меня на получеловеческий след и попятился назад, схватившись за голову. Он шатается из стороны в сторону, тихо выругавшись. Вдруг телефон в моем кармане завибрировал, и я быстро достала его, застав мамин звонок. Прости, мам, но не сейчас. Удерживаю палец на кнопке, и сотовый выключается.

– Допустим, я поверил тебе, допустим… – привлёк мое внимание Билл, выставив перед собой руки. – И что мы будем с этим делать? Пойдём в полицию? Напишем СМИ? ФБР?

Я засмеялась.

– Да, и ты заработаешь репутацию психа, собственно, автоматически став членом моего клуба.

Но для брюнета данная ситуация не казалось смешной, он всерьёз напуган, как я в ту самую ночь на кладбище.

– Слушай, мы должны поймать эту тварь! Поймать и убить! – вскрикнул он, напугав меня.

Если сейчас его не успокоить, будет плохо.

– Ты сейчас находишься под потрясением, но попробуй успокоиться, – сделав шаг навстречу, я сокращаю между нами дистанцию. – Для начала надо понять, в какие дни он охотится, где спит и когда превращается в человека или наоборот. Слишком рано выходить на охоту, как говорится: на ловца и зверь бежит!

Голова Хофера медленно покачалась.

– Как ты с этой правдой можешь жить?

Трудный вопрос, однако… Пришлось месяц спать с ночником.

– Ты привыкнешь. А сейчас идём ко мне домой? Я покажу тебе фотографии, журнал с подробностями о смерти дюжины и книги о оборотнях. Может сможем что-то раскопать?

Морщинистый лоб парня разгладился, а на губах скользнула легкая улыбка.

– Я бы с радостью, но давай завтра? Во-первых, мне нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что я услышал. Черт… У меня встреча с Урией, – подмигнул Билл, и я закатила глаза.

– На эту девчонку у меня рвотный рефлекс…

Мы направились в сторону, из которой вышли на поляну. Подул тёплый ветер, и мои волосы растрепались в разные стороны. Билл пытался переварить полученную информацию. Но главное, он верил мне, а это уже полдела. Стало легче.




Новое – значит, странное




На следующий день для всех жителей Салли Хилл у погоды был сюрприз – хоть и ничего не предвещало беды, откуда не возьмись сгустились чёрные тучи над городком, готовясь обрушиться на каждого человека с сокрушающим ударом дождевых капель. Ветер сбивал с ног пластиковые стаканчики, пакеты, срывал листья с деревьев, вдобавок насылал странное чувство, от которого бежали мурашки по спине. Эта непогода что-то значила. Когда ты встречаешь оборотня, хочешь не хочешь, но начинаешь искать подвох в любых мелочах, в том числе и в дожде. На самом деле, в жизни много знаков, просто никто их не замечает.

После общего урока истории, мы с Биллом бегом поспешили к выходу, бурно обсуждая последние новости. И, наверное, отчасти в том, что я научилась не обращать внимание на взгляды сверстников, была его заслуга. Хотя более, чем уверена, все пялились на Хофера. Как известный парень, сын мэра, может дружить с больной наркоманкой, у которой день ото дня едет крыша? Он либо больной, либо готовит страшный план позора. Ох, если бы вы только знали… Ничего так не сближает двух людей, как общая тайна.

Спустившись по серым ступенькам вниз на тропинку, каждый замедлил темп шага, склонив голову вниз, чтобы ветер перестал резать глаза. Благо перед выходом я додумалась завязать волосы в хвостик, но прохладные порывы воздуха умудрились взъерошить пряди, и те лезли мне в рот. Чудесно!

– Как тебе новенький? – внезапно прорезал голос Билл, засунув свободную руку в карман своих классических брюк. Он крепко ухватился второй рукой за рюкзак с парой тройкой книг и повернул голову ко мне, щурясь из-за ветра.

Люди вокруг нас проносились с небывалой скоростью. Кто-то прыгал в автобусы, за другими приезжали родители, а остальная часть, которой повезло меньше всего, садится на свои велосипеды и уезжает прочь.

Новенький парень, насколько мне известно, прибыл в Салли Хилл из Бостона. Покинуть большой город, чтобы переехать в дыру?.. Я считаю это мазохизмом, но, возможно, на то есть причины? Генри Ридл (так его окликают) ходит со мной на английский и испанский, а с Биллом на анатомию, и спешу сообщить, паренёк не промах – его смело можно заносить в список будущих отличников, закончивших нашу школу с красным дипломом. Я сглотнула комок в горле, заправив пряди красных волос за ухо.

– Да так, вроде приятный тип, а что?

Лицо Билла в тени казалось ещё бледнее, чем обычно, а скулы остры, как лезвие бритвы.

– Ну знаешь… Новенький… И все дела, – закатил глаза тот.

Мы остановились прямо посередине дороги, загораживая всем путь, потому получая «приятные» словечки в спину. Однако, нам глубоко все равно.

– О Боже, нет… – от намёка брюнета я залилась неловкой улыбкой. – Он не оборотень. Ему семнадцать, а переехал он в город только вчера. Чушь.

Хочу вновь продолжить идти, как тяжелая рука Билла меня останавливает. Я разворачиваюсь, и теперь ветер воет мне в спину, будто что-то пришёптывая на ухо. Стало немного прохладно.

– Может оборотни не стареют, откуда мы знаем? И может он вовсе не переехал, а вылез из своей норы?

Его взгляд окаменел на мне, зубы стиснулись то ли от холода, то ли от темы разговора.

Когда-то и я вешала подозрения на каждого второго, боясь ошибиться. Билл все ещё с трудом понимает новую реальность, реальность, где существуют оборотни, возможно, вампиры и другая нечисть, которая раньше встречалась только на экранах телевизора и в сказках. Забавно? Вовсе нет. Возможно все, во что мы верим, всего-то иллюзия. От своих мыслей я поёжилась.

– Билл, расслабься. Ты бредешь, – сложив руки на груди, ответила я.

Парень задумался. Над нами послышался оглушительный грохот, и земля задрожала. С минуты на минуту пойдёт леденящей душу ливень, пора валить отсюда.

– Наверное… Не знаю… Черт, это так странно! Странно то, что мы вообще говорим об… оборотнях! – Хофер схватился руками за голову и тяжело выдохнул. – Не так я представлял себе последний год перед колледжем.

Ничего не ответив парню, я лишь кивнула. Когда же он пришёл в себя, мы добрались до его машины с крутыми номерами (он явно этим доволен) – три семёрки. Запрыгнув в салон автомобиля, в котором пахло мятой, Хофер завёл своего «коня», после чего мы тронулись с мертвой точки. И, бурно обсуждая вчерашнее «не свидание» с Фурией, никто из нас даже не заметил белобрысого паренька, стоящего под козырьком школы и провожавшего нас взглядом.



*  *  *

Дождь только-только начинался, когда мы остановились напротив моего дома. Тучи плыли по небу слишком низко, а в лесной части и вовсе сгустился туман. Открыв дверцу машины, я вдруг замираю. Внутри полное замешательство, давящее на голову. Просто это в новинку – иметь рядом человека, единственного поверившего мне. Хорошо, когда рядом есть те, кому ты можешь доверять, не боясь оказаться с ножом в спине.

Билл тем временем вынул ключи с замка зажигания и спрятал их в карман синего пиджака. Солнца нет, и его инициалы не сверкают ослепительным блеском, как вспышки камер на красной дорожке, даже не привычно…

– Слушай, – откашлялась я, привлекая к себе внимание, – проведу маленький инструктаж перед бурей… Не обращай внимание на маму и на её странные выходки. Она психолог.

Тёмные брови Хофера жалобно нахмурились, а на губах застыла полуулыбка.

– Твоя мама психолог? Вот жуть.

Не могу не согласиться!

– …А насчёт отца не переживай, тебе повезло, он уехал, – с этими словами я выхожу из салона и хлопаю дверцей, но сумела расслышать возмущение друга.

Перед нами стоял белый одноэтажный дом с цветочными клумбами на крыльце. На зелёных черепицах крыши, у антенны кабельного телевидения, неспокойно кружится вокруг своей собственной оси флигель в виде стрелы. Открыв дверь ключом, я сперва пропускаю в дом гостя, а затем захожу сама, услышав запах запеченного картофеля. Оставив позади прихожую с верхней одеждой, мы поплелись в гостиную, где, как я и думала, на диване лежит мама и смотрит свой бразильский сериал её молодости. Такое ощущение, что этот сериал никогда не закончится, а главные герои уже потеряли первую свежесть. Наша гостиная примечательна только плазменным телевизором и мягким диваном с подставками для бокалов. Рядом с мебелью уместился стеклянный столик с белой скатертью и хрустальной вазой. Мозаичный паркет смело охраняет пушистый небольшой коврик. В комнате стоял полумрак, поскольку мама задвинула тяжёлые кремовые шторы. Все замерли. Заметив какое-то движение со стороны, женщина повернула в нашу сторону голову и онемела. Её широкие глаза бегают туда-сюда, а губы, наконец без макияжа, приоткрыты. Так, если я ничего не сделаю, мы так и будем стоять до завтрашнего вечера.

– Привет, мам, – помахала рукой я, и она заморгала. – Знакомься, это Билл Хофер, мы вместе ходим на историю.

Подробности об оборотне нужно было опустить. Женщина скидывает с себя клетчатое одеяло и встаёт на ноги, через секунду оказавшись напротив растерянного парня. Кажется, ему неловко. Ага, ему неловко, а мне-то как! Хорошо, что предупредила, не то он бы сейчас бежал к машине.

– Здравствуй, Билл, я мама Марго – Мередит, – внезапно для всех мама берет брюнета за руку и сочувственно глядит в глаза. – Прими мои соболезнования. Это большая трагедия.

Ага, значит, она узнала сына мэра. Билл опешил, покосившись на меня взглядом «что за?..», бедный.

– Спасибо, миссис Ван де Шмидт, – сглотнул тот.

– Ладно, у нас задание, нам нужно работать, если позволишь, – взяв за вторую руку, я потянула Хофера в свою сторону, проталкивая его к белой двери, к счастью, он был только этому рад.

– Конечно! Занимайтесь! А я принесу вам что-нибудь вкусное! – когда Билл уже вошёл в комнату, мама вдруг меня задержала, шепотом проговорив: – Почему ты не сказала, что дружишь с сыном мэра? Почему вообще не сказала, что с кем-то дружишь?

Началось! Этим людям невозможно угодить.

– Потому что ты бы и это разрушила, – холодно процедила я, а затем спокойно ушла в комнату.

Сердце сильно сжалось, отдавая болью висках. Даже и не заметила, как ладони сложились в кулак, а длинные ногти впились в кожу. Самое мерзкое, что это правда. Когда твоя мать говорит всем, что её дочь наркоманка, можно всего ожидать. Углубляться в подробности о нашей семье другу не стоит, он пришёл не за этим.

– Ты в порядке? – донёсся до меня голос.

Осознав, что я все это время стою лицом к двери, я выругалась и повернулась к гостю всем телом, натянув беспечную улыбку. Наши глаза находят друг друга.

– Да-да, все нормально, не обращай внимание, – кинула рюкзак на пол, а сама прошла к столу с кучей книг и всяких бумаг.

Билл, как обычно это бывает, начал расхаживать по комнате, рассматривая каждую трещинку в потолке. Его любопытная голова осматривает картины на стене, люстру, комоды и ковёр на темном паркете. Комната моя довольно просторная, а благодаря светло-фиолетовому цвету обоев она кажется ещё больше. Одноярусная кровать поместилась около стенки, слева от двери. Шкаф-купе с зеркалом стоит рядом с оранжевым пуфиком и книжной полкой. Ткнув указательным пальцем в белый выключатель, на потолке загорелась люстра, похожая на одуванчик. Парень довольно хмыкнул, а значит рубрика «оцени комнату» официально завершена. За белыми занавесями с золотистыми узорами показалась яркая вспышка, после которой, как положено, послышался громогласный глухой гром, сотрясающий стенки дома. Я бегом рванулась к окну, чтобы прикрыть этот ужас шторами. С детства, как мне сказали «если будешь смотреть на молнию, то можешь ослепнуть», я избегаю зрительного контакта с непогодой.

– У тебя милая комната, – взял в руки эластичный карандаш Билл и улыбнулся детской улыбкой.

– Ах, это она просто убрана, – пошутила я, вернувшись к столу с записями. Схватившись за зеленую тетрадку, открываю нужную страницу и протягиваю её Хоферу. – Смотри.

Позабыв о карандаше, брюнет нахмурился и немедленно взял в руки тетрадь. Повсюду были даты, разные цифры, имена и фамилии. Парень мало что понимал, поэтому время от времени косился в мою сторону, ожидая объяснений.

– Харпер Уинклер… – задумчиво произнёс тот, плюхнувшись на мягкий пуфик. О да, «чувствуй себя как дома» – выражение не для всех…

– Первая жертва, тысяча девятьсот семьдесят первый год, – дополнила я безмятежно. Мне приходилось столько раз повторять это вслух и про себя, что всю цепочку я выучила наизусть. И мне жутко хотелось продемонстрировать свои знания и способности, поэтому я хорошо подготовилась.

– Рональд Купер, – кивнул Билл, – шестая жертва… Мой отец с ним был знаком. Кажется, они даже играли вместе гольф.

Ливень усилился и теперь барабанил во всю мощь.

– Семья Куперов одна из влиятельных семей в Салли Хилл, неудивительно, что ваши отцы дружили.

Хофер на мой комментарий ничего не ответил, лишь лениво перекинул ногу на ногу.

– Эвелин Гипс… Эвелин Гипс… – побарабанил по губам Билл. – Что-то знакомое…

– Эвелин Гипс – третья жертва, семьдесят девятый год. Она была писательницей, – помогла я, доставая из шкафчика стола потрепанную книгу с дурацкой обложкой, после чего с шумом прыгнула на твёрдую застеленную кровать.

– Точно, её книга «Ложь ветра»[4 - «Ложь ветра» – плод моего воображения, собственно, как Эвелин Гипс.] до сих пор валяется где-то у меня в чулане, – с гордостью заявил брюнет, уткнувшись в тетрадку.

Внезапно дверь отворяется, и на пороге, как черт из табакерки, появляется мама. Её ненадолго хватило. Я закатила глаза и уставилась на неё, но та своё внимание обращала лишь на гостя.

– Может, хотите перекусить? Я приготовила картофельную запеканку, – обнажила ровные зубы она, стреляя глазками. За то время пока мы в комнате, женщина успела переодеться и уложить непослушную чёлку. Боже.

– Спасибо большое, миссис Ван де Шмидт, но мы с Марго в школе сытно перекусили. В другой раз, – вежливо ответил Билл. Вот засранец, а со мной бывает говорит, как последняя сволочь.

– Ладненько, тогда не буду вам мешать, не то Марго меня сейчас взглядом прожжёт, – съязвила мать и прикрыла за собой дверь.

Надо было ей последнее сказать, по-другому же никак! Я недовольно фыркнула, и Билл это услышал, но ничего не произнёс.

– Итак, на чем мы остановились?.. – встрепенулась я, листая пожелтевшие страницы энциклопедии. Хофер любопытным взглядом уставился на картинки в книге, приковыляв на пуфике к краю кровати. Это выглядело смешно, и я позволила себе улыбнуться.

– И то, что здесь написано, правда? Это ведь легенды! – возмутился он.

– Легенды ведь на чём-то складываются. Слушай, детские байки ожили. Возможно, даже «придёт серенький волчок и укусит за бачок» имеет соль правды. Может, в колыбельной поётся об оборотне?

Билл устало выдохнул и пригляделся к одной из страниц учебника.

– А это ещё что за «Проклятый луной»[5 - «Проклятый луной» – вымысел.]?

– Это одна из легенд, откуда появились оборотни. Но я в это мало верю. – я легла поудобнее, чтобы начать читать сказку вслух. – В легенде говорится о двух братьях с одной кровью, одной внешностью, но разными сердцами. Один брат был ловок, хитер, быстр и умён, а второй отличался силой и добротой. Им двоим не было равных: оба брата сражались с врагами плечом к плечу, не бросая своих друзей на поле боя. Однажды один брат, тот, что был добр и силён, отправился на охоту в лес, и ему очень повезло – он встретил целую стаю волков. Только он хотел напасть на них, как прямо перед ним волк с диким воем и рычанием превратился в человека. Добрый и сильный брат упал на землю, изумлённый от колдовства. Волк представился Бивинием и попросил не убивать его семью, а заключить мир. Добрый брат, увидев, как только что маленькие волчата уже в человеческом облике бегут по траве, весело смеясь, не смог поднять оружие. Сердце не позволило. Волк и человек заключили мир. Когда брат вернулся в деревню ни с чем и рассказал обо все своему брату, тот захотел тоже обладать волшебным даром. И ночью, когда на небе светила яркая полная луна, он отправился в лес в поисках волшебных зверей. Долго искать брату не пришлось – люди сидели у очага в волчьих шкурах, и когда увидели брата, узнали в нем своего товарища, даже не подозревая о беде. Хитрый брат этого и ожидал. Заполучив доверие волшебных зверей, он попросил о даре, но мудрый волк отказал ему. Разозлившись, человек достал оружие и напал на стаю. Многие боролись с ним на ровне, но его ловкостью и волки уступали. Те, которые пытались обратиться в животных, сразу погибали от острых копей брата. Когда же почти все были перебиты, один молодой волк сдался, попросив больше никого не убивать. Встав на колени, поклонившись луне, человек-волк произнёс что-то на неясном языке и его глаза облились кровью. Обратившись в волка, он укусил брата и наделил своей силой, а затем, забрав холодные тела родных, исчез за туманом. С каждой секундой жадный брат чувствовал слабость, затем дикую боль – его кровь кипела. Он ещё не понимал, что молодой волк проклял его на вечные муки. Брат начал сдирать с себя кожу, покрываясь кровью и мехом. Его пальцы скрючивались, а на месте ногтей появились длинные когти. Каждая кость ломалась, и на их место срастались новые. Душа человека покидала его, заключаясь в оковы безумного животного. Не обладая собой, брат ничего не мог понять, он лишь жаждал крови и смерти. Вместо волка он стал огромным монстром с волчьей мордой, но человеческим телом. Его надзирателем стала луна – свидетельница жадности и власти. Проклятый волк громко завыл, и тогда второй брат очнулся ото сна и выбежал из дома, почувствовав большую беду. Собрав всех воинов, они пустились в глубь леса, чтобы отыскать чудовище, но монстр только этого и хотел. «Оборотень», – прозвал брат брата и пустился в смертельный бой. И вот два брата, сражавшихся плечом к плечу, отныне заклятые враги. Сила оборотня была несокрушима, он одолел брата и разорвал его в клочья, не чувствуя ничего, кроме голода. Напившись кровью родных и друзей, проклятый волк пустился в ночь, пытаясь скрыться от безликой луны, но его проклятье с ним навечно…

Закончив легенду, по телу пустились мурашки. Билл, не скрывая интереса, слушал мой пересказ очень внимательно, пустившись в размышления.

– То есть, в нашем лесу бродит тот самый брат? – послышался сухой голос Хофера. Он сонливо зевнул.

Дождь немного успокоился, но гром в дали все ещё гремел.

– Это одна из версий и не обязательно верная, – успокоила нас обоих я, – но описание оборотня похоже…

– Черт возьми, я попал в ужастик? Это слишком сложно!

Слова парня заставили меня улыбнуться. Он снова взялся за тетрадь с «дюжиной» (теперь так буду их называть) и грустно выдохнул.

– Двенадцатая жертва… Фрэнсис Хофер, – прошептал Билл, и этот шёпот боли был громче любого крика. Я позволила себе положить ладонь на его плечо, показывая свою поддержку. Возможно, мама была права – мне нужен друг, нам обоим это нужно. Нам, людям, важно иметь рядом с собой того, о ком можно позаботиться. Это и делает нас людьми.

– Мне очень жаль, Билл, – с неподдельным сочувствием вымолвила я, стиснув зубы.

– В первый день нашей встречи ты сказала, что нашей семье на все плевать, почему? Я хочу знать, почему ты так сказала.

Господи, у него отличная память, но скрывать мне нечего, я всегда говорю правду – это мой девиз.

– Просто столько людей погибло, а мэр ничего не предпринимает. Скинуть все на волка-людоеда очень легко, но разобраться во всем этом дерьме трудно, да никто и не пытается. Кроме нас с тобой…

Последовало подавляющее молчание. В этой тишине слышалось биение моего сердца.

– Может, ты и права, – Билл многозначительно прикусил губу, продолжив рассматривать мои записи.

Вдруг вспомнив важность моих подсчётов, я наклоняюсь к тетрадке, указав пальцем на даты:

– Самое важное, что я хотела рассказать! Мне удалось кое-что выяснить. Каждое убийство происходило раз в четыре года, смотри, – я передвинула палец ниже, – Харпер Уинклер – тысяча девятьсот семьдесят первый год, затем Джереми Чарлз – тысяча девятьсот семьдесят пятый год, следом Эвелин – тысяча девятьсот семьдесят девятый год, промежуток между всеми убийствами четыре года, а затем шла расправа!

Хофер задумчиво нахмурил брови что-то проговаривая под нос.

– И вправду… Что это значит? Это ведь что-то должно значить?

– Я так думаю, иначе случайностью это не назвать.

Почесав бровь, Билл сказал:

– Получается… выходит, что следующее убийство в следующем году? – поднял голову парень, потерев уставшие глаза.

– Я тебе больше скажу, все убийства имели свой месяц, например, Харпер убили в мае, а Купера в октябре. И ни один месяц не повторялся. Двенадцать жертв – двенадцать месяцев. Совпадение? Мне так не кажется.

На секунду показалось, что мы близки к разгадке, но этот прорыв лишь увеличил число вопросов. Внезапно Билл рассмеялся, качая головой. Боже правый, он спятил…

– Точно, как я сразу не понял! – громко воскликнул он, и я испугалась, что мама сейчас вбежит в комнату. – А ты как не заметила?

– О чем ты говоришь? – вспылила я.

– Уинклер, Чарлз, Гипс, Хофер, Грин и другие?.. Ничего не замечаешь? Связывающее звено!

Мысли заполнили мой череп, отчего заболела голова. Смотрю на список имён и будто не вижу очевидного. Тут Билл громко сказал:

– Все эти люди влиятельны: интеллигенция, бизнесмены, стражи порядка и города, а ещё…

Тут догадавшись к чему тот клонит, я на одном дыхание произнесла:

– …А ещё все эти люди потомки семей основателей города Салли Хилл!

– Эврика! Вы молодец, Ватсон! – мы, смеясь, дали друг другу «пять» и выдохнули.

Я чувствую прилив энергии и бодрости. Мне впервые так хорошо. Так продвинуться в деле было прорывом, и в том числе это заслуга Билла. Я поправила волосы назад и шире улыбнулась. В голове миллион идей, планов. Теперь все будет иначе.

– Ты завтра свободен? – спросила я, спустившись на пол и облокотившись спиной на кровать.

По пухлым губам Хофера скользнула улыбка. Сейчас что-то нелепое скажет!

– А что, хочешь позвать меня на свидание? – боднул плечом тот.

Предсказуемый до тошноты. Закатив глаза, я улыбнулась.

– Ты же сын мэра – ключ ко всем дверям, пора этим попользоваться. Обеспечишь вход в городскую ратушу? Там много документов, можно найти что-то полезное про семей основателей.

– Так и знал, ты меня используешь, – хлопнул ладонями по коленям Билл, и я вновь засмеялась.

– Ну так что?

Билл лукаво улыбнулся.

– С тебя молочный коктейль в «Мокко» и черничный кекс.




Трио




С трудом открыв глаза, я жалобно простонала и перевернулась на другой бок. Конечности гудели, как после тяжёлой работы на стройке. Пошевелив рукой, я сразу пожалела об этой идиотской идее, поскольку острая боль пронзила все тело. Боже, ну что за страдания!

Покинув тёплую кровать и распахнув шторы, я заметила безоблачное голубое небо, дома, на которые кое-где падают лучи раннего солнца, и мимо проезжающего почтальона на скутере; парень чётко бросал газеты под крыльцо каждого дома, и тут мое внимание привлекло серое авто, припаркованного у бордюра. Машина отца, значит он приехал.

Отметив про себя, что старик, как обычно, забыл закрыть переднее окно пассажирского места, я умылась, накинула халат и лениво вышла на кухню, где громко гремела посуда. Правило нашего дома: чем усерднее ты пытаешься быть тише, тем больше у тебя шансов разбудить весь квартал. Всё-таки не ошиблась: мама мыла грязную посуду, рассказывая отцу о какой-то диете для диабетиках (ему бы не помешало), а сам папа сидит за столом и с аппетитом уплетает жареную яичницу с колбасой. За три дня на его лице выросла приличная щетина. Заметив меня в дверях, он улыбнулся и перестал жевать. Либо поездка его утомила, либо он просто постарел, но серые глаза отца издают тусклое сияние. Чёрные волосы на голове почти выпали, и на макушке образовалась лысина, сами по природе тонкие губы, застывшие в улыбке, образовали в две невидимые полоски. Хоть и отец весит девяносто три килограмма, его телосложение не было крупным. Так, любуясь им, я потеряла счёт времени, но бодрый голос мамы привёл меня в чувство:

– Давай, Марго, садись. Я приготовлю тебе сэндвич с салями, – по её выражению лица уже ясно, что она уже отхлебнула чашку кофе – эликсир энергии на целый день.

Отодвинув со скрипом деревянный стул, я сажусь за белый столик и складываю руки, сонно опираясь на них головой. Это только третий день учебы, а я уже мечтаю о каникулах. Черт возьми, так ещё сегодня подготовка к тесту по алгебре… Мука!

– Как дела, дорогая? – поинтересовался папа, нанизывая на вилку яичницу. Гм, скрытый подтекст: «Надеюсь, за это время ты не разгромила город в поисках наркоты?». Осознавая, что близкие люди сделали из меня трудного подростка, в животе все переворачивается. Наверное, это то единственное, что я никогда не забуду и не прощу.

– Хорошо, – лишь ответила я, прополоскав горло холодной водой. Чувствую, как по пищеводу проходит ледяная жидкость. Выдыхаю. Тут в диалог встревает мама:

– Ох, Джерри, вчера Марго привела к нам домой мальчика, сына мэра – юного Билла Хофера, – радостно заворковала она, положив передо мной тарелку с тремя бутербродами. Я незамедлительно принялась за завтрак.

– Что, серьёзно? – обратился к матери папа, а затем удивленно поглядел в мою сторону. – А разве он учится в вашей школе? Как вы с ним познакомились?

Я хочу было дать ответ, но меня снова перебили. Это начинает бесить. Мама, протерев бумажной салфеткой свои руки, принялась убирать хлеб в шкаф, а салями в белый холодильник.

– В интернате, где он учился, начали ремонт, всех ребят перевели в школу. Там они и познакомились!

О да, там мы познакомились, конечно… Для них будет лучше верить в этакую версию. Для всех лучше.

– Ого, ты наконец решилась с кем-то подружиться, это добрый знак, – улыбаясь, кивнул отец и проглотил кусочек колбасы.

– Да, – поправила мама свою челку. – Ты начала жить нормальной жизнью. Это очень радует.

Вот же… Я иронично хмыкаю и сбрасываю брови вверх, сложив губы в ровную линию. Родители сразу насторожились, чувствуя неладное.

– Вы готовы принять то, что я вожу мальчика к себе в комнату, но хотите меня на части разорвать лишь о мысли про оборотней, – медленно процедила я, предвкушая вкус каждой выговоренной буквы. Это правда сильно огорчает, а родителей лишь злит. Они искренне верят в то, что я наркоманка. Боже, да я и не хотела брать в рот ту проклятую таблетку! Да пропадёт тот день пропадом! Это сейчас они нахваливают мою дружбу с Биллом, а узнав, что нас связывает, они сразу запретят мне видеться с ним. Почему этот чертов мир такое дерьмо?!

Папа глубоко выдохнул, а мама молча смотрела на ситуацию, чуть что готовая выступать со своими заумными речами.

– Марго, давай не будем портить друг другу настроение? – предложил он, криво улыбнувшись.

– Поздно, уже испортила, – отодвигаю стул и встаю на ноги. – Аппетит резко пропал. Я сегодня пешком пойду в школу, провожать не нужно.

Покинув кухню, я услышала за спиной реплику отца, явно обращающегося не ко мне:

– Это она в тебя такая.

Затем дверь закрывается.



*  *  *

Школьные правила чётко гласят о том, что внешний вид ученика должен соответствовать нормам приличия, а это значит, если твои волосы цвета только что расцветшего мака – ты огромное нарушение. Покрасила я волосы в красный цвет по двум причинам: мне нравится быть яркой, я всегда мечтала о необычных волосах, а второе, – когда тебя считают неуравновешенной наркоманкой, терять уже нечего, пусть думают, что в голову взбредёт, поэтому имидж должен соответствовать. И даже сейчас, десять секунд назад покинув кабинет директора, я придерживаюсь своего мнения. Синие шкафчики сменяют друг друга, лица все похожие, недовольные и злые. Каждый присутствующий меня ненавидит, когда я, в свою очередь, к ним не испытываю ничего. Не стоит даже ненависть тратить на тех, кто ни черта не достоин.

Поправляя джинсовую куртку, под которой мятая футболка, я быстрыми шагами мчусь к шкафчику Билла, чтобы наконец-то высказать кому-то свои мысли и протест. Черт, их не устраивает мой цвет волос? Это же дискриминация!

С огромной скоростью пролетаю мимо стеклянной рамы с очередным планом здания и замечаю своё отражение. Боже, неужели эта девушка – я? Белоснежное лицо перекошено от злости, красные пряди завязаны в пучок, но короткие волоски умудрились высвободиться из плена и теперь торчат в разные стороны; опухшие по вине бессонницы глаза напоминают два шара, губы хоть и объемные, но обветренные, а ещё в порыве гнева я их прокусила. Кто бы не была эта девушка, но мне её искренне жаль – она похожа на призрака и будет часто приходить в кошмары. Да и к черту! Сейчас мне нужен Хофер.

Завернув за угол и чуть ли не сбив с ног какого-то парня, я, не извиняясь, иду дальше, улавливая неподалёку знакомые голоса… Целый гвалт.

Только потом, приблизившись достаточно близко, глаза замечают скопившуюся толпу вокруг шкафчика Билла. Первое, что пришло на ум: «Какого черта здесь происходит?», и глазом моргнуть не успев, мои ноги уже бежали к шумной толпе. Спенсер – высокий парень с накаченными руками, основной игрок в школьной команде баскетболистов и вдобавок большая заноза в заднице – стоит напротив второго молодого человека и в чём-то его упрекает. В душе я надеялась на лучшее, но как обычно это бывает, все именно не так.

Спенсер спорит с Биллом. Народ перешёптывается, с интересом наблюдая за стычкой популярного парня с сыном мэра. Ох, конечно, никто такое шоу бы не пропустил. Наверное, в прошлом мне бы и самой стало любопытно, но сейчас Хоферу нужна помощь. Замечаю среди толпы, рядом с баскетболистом, Урию Хофман. Эти двое спелись? Не лучший дуэт, по крайней мере, оба мерзко фальшивят.

Грубо растолкнув толпу, выхожу в свободное пространство и становлюсь рядом с брюнетом, не сводившим хладнокровного взгляда с двоих подростков. Начинается.

– Что тут происходит? – спросила громко я, переводя глаза с Фурии на Спенсера.

Баскетболист ухмыльнулся.

– О, а вот и наша сумасшедшая явилась, только тебя и ждали, – ядовито сказал он.

Его слова меня не обидели, скорее заставили насторожиться, да ещё и брюнет молчал. Только драмы нам тут не хватало.

– Выражайся яснее. Какие-то претензии? – сама удивляюсь своему напору. Мне это нравится. Взгляд падает на Фурию, она смотрит лишь на Билла, стоявшего позади меня.

– Этот пацан отказался от приглашения в команду, кинул Урию, не тусуется с нашей компашкой, и я уверен, что ты промыла ему мозги. Что за у вас обоих дела? Вы все время вместе.

Так вот в чем дело… Его бесит безразличие Хофера, и они решили мстить? Детские игры? Нахмурив брови, я вопросительно скорчила рожицу.

– Ох, Билл задел твоё самолюбие, послав ко всем чертям? Как жаль.

Толпа выдала смешок, это ещё больше взбесило коротко побритого спортсмена.

– Нам не ясно одно: что такой, как ты, делаешь рядом с такой, как она? – претензия Урии явно была адресована моему с недавних пор другу.

– Рискни сказать с какой? – Билл резко сравнялся со мной, чуть загородив массивной спиной, на которой, как и всегда, присутствовал синий пиджак с инициалами.

– С грязной наркоманкой, у которой не все дома. Может вы по ночам вместе оборотней ищите, а? Под одеялом?.. – Спенсер не успел закончить идиотскую шутку, как его лицо встречает кулак Хофера, и парень с небывалой скоростью отлетает в сторону.

Все одновременно ахнули и разбежались по углам, ошарашено выпучив глаза и зажав рты руками. Такая реакция была и у меня с Урией. Внутри меня все полыхало, сердце больно билось, а перед глазами все ещё прокручивался удар. Судя по учащенному дыханию брюнета, он и сам не ожидал от себя такой реакции. Его вены на шее разбухли, уложенная челка растрепалась, а кулак, которым он ударил баскетболиста, покраснел. Время остановилось… Я хочу было подойти к парню, но тут приходит в себя Спенсер и с рычанием налетает на Хофера, толкая его к шкафчикам. Брюнет за мгновение оказался припечатан к дверцам синих шкафчиков, а его недавно идеальное лицо встречало бесконечные удары парня. Я ринулась к нему на помощь, готова была уже схватить урода за шиворот, как тут чья-то рука оттаскивает меня назад. В помещении стоял невыносимый гул: смешались крики толпы и ругань дерущихся. От крепких ударов Спенсера разбилась губа Билла, а левая щека ужасно покраснела. Оборачиваюсь назад, все ещё ощущая чужую ладонь на своей кисти. Открытие стало неожиданным – меня оттащил новенький парень с белыми волосами и глубокими глазами – Генри Ридл.

– Какого черта, отпусти меня! – перекрикиваю шум я, пытаясь отцепиться от хватки белобрысого.

Он схватил меня за плечо второй рукой и громко крикнул:

– Ты только помешаешь, не лезь в драку!

Тем временем Билл успел переиграть ситуацию в свою пользу: баскетболист с окровавленным носом лежит на белом кафеле, получая удары Хофера, но умудряясь вскрикивать гнилые фразы в его сторону. От ужасного зрелища многие убежали прочь, остальная же часть, как тупые уроды, снимали происходящее на камеру. Вновь обращаюсь к Генри:

– Отпусти меня, я не стану вмешиваться, надо найти учителей!

Белобрысый смуглый парень недоверчиво прищурил глаза, но всё-таки отпустил мою руку. Я сразу помчалась вдоль коридора, как внезапно на все помещение раздался оглушительный звонкий свист. Парней начали разнимать, но они все ещё доставали друг друга ногами. Я облегченно вздохнула, успокаивая бешено колотившееся сердце и поспешила назад. Тренер баскетбольной команды стоит между парнями с изуродованными лицами и гневно разглядывает их. Боже… Милую мордашку Хофера не узнать: губа распухла, на щеке красный отпечаток, позже который преобразуется в синяк, на лбу ссадина. Спенсер выглядел не лучше – чего стоит лишь один его разбитый нос и фингал под правым глазом. Подойдя достаточно близко к Биллу, я услышала запах крови, омерзительно!

– Кто мне даст объяснения, что здесь, черт возьми, происходит?! – во все горло заорал тренер, спрятав свисток в кулаке.

Все потупили взгляды, словно с луны свалились. Два «петуха» молчали, лишь злостно переглядывались, отрывисто дыша.

– Билл Хофер накинулся на Спенсера! – выглянула из толпы Урия.

Вот змея! Покрасневшее то ли от давления, то ли от злости лицо мужчины устремилось в сторону друга. Нет уж, не позволю все свалить на плечи Билла.

– Да потому что вы его спровоцировали! Здесь много кто был, все готовы подтвердить мои слова! – вышла в круг я, обращаясь одновременно и к тренеру, и к Урии.

Она ненавистно сузила глаза. Спенсер сплюнул сгусток крови на пол, меня затошнило.

– Заступаться за больную, как ты, никто не станет! Может это твоя очередная галлюцинация?!

В голове начало пульсировать, все обратилось прах. Я слышала лишь собственное дыхание и замедленное сердцебиение. Руки больно сжались, а длинные ногти вонзились в кожу. Поотрывать бы этой девке все волосы, но я выше этого. Выше всех тварей, которые пытаются довести меня до нервного срыва. Хочешь отомстить обидчикам – наплюй на все их слова, равнодушие – самое эффективное оружие. Жаль оно не действует на комаров летом.

– Так, парни, не знаю, что здесь произошло, но вы оба идёте со мной, – закончив говорить, он кинул на меня мимолетный взгляд, а после ушёл в сторону спортзала. Билл и козел (это ему больше идёт, чем Спенсер) поплелись за ним.

Не знаю, что больше меня беспокоит: то, что Хофер пострадал отчасти из-за меня, или то, что ему теперь за это влетит. Чувствую себя паршиво. Но главное, я очень боюсь потерять единственного человека, поверившего мне. Сглотнув комок в горле, разворачиваюсь и ухожу прочь, как за спиной раздался мерзкий голос:

– Из-за тебя страдают люди, психопатка хренова.

И проверять не стоит – это Урия. Думаю, тут она права, от такого факта становится гораздо хуже. Нехотя медленно разворачиваюсь к девушке лицом. Её тёмные кудри неаккуратно рассыпались на плечи, отчего та поправила их. Да, внешностью она вышла, и на этом её достоинства закончились. Печально, когда в человеке нет ничего приятного, кроме внешнего вида.

– Спешу напомнить, что это вы к нам пристали. И то, что здесь произошло – ваша со Спенсером вина.

Урия сделала два шага ко мне, скрестив руки на груди. Я уже чувствовала её запах духов, с которыми она, как всегда, переборщила.

– А ты это докажи. Тебе никто не поверит. Тебе всегда не верят, – посмеялась девушка мне в лицо.

Зубы стиснулись, и я уже была готова дать ей пощёчину, как внезапно до меня доходит холодный звонкий голосок со спины:

– Я ей верю, – обладатель голоса сровнялся со мной, это был новенький парень, – и готов подтвердить всё.

– Ты же у нас недавно вылупился, да? Ещё не знаешь, кого пытаешься защитить, – глаза стервы сверкнули.

– Знаю. Девушку, к которой прилипла, как туалетная бумага к подошве, злючка. Отвали, деточка, – подмигнул Урии блондин, и она взорвалась.

– Ты ещё заплатишь за это, урод, – протолкнулась между нами темноволосая и ушла прямо по коридору. Цоканье её обуви доходили эхом о наших ушей.

Мы с Генри посмотрели друг на друга и рассмеялись. А он выглядит мило, когда улыбается – на правой щеке появляется ямочка, а у глаз выступают морщинки. Этот новенький выручает меня второй раз за день. И это достаточно странно, поскольку никто такого жеста мне не оказывал, не считая старины Билла. Черт, снова стало не по себе. Улыбка сползла с лица, и я внезапно стала серьёзней.

– Спасибо за поддержку. Стану репортером и сниму о тебе ролик, – пообещала я, собираясь отправиться к своему шкафчику, однако…

– Мы официально не знакомы, я Генри Ридл, – мы пожали руки, я про себя отметила, что они у него очень горячие. – У моей мамы здесь наклевывается работенка, поэтому пришлось переехать на год сюда.

По холлу раздался звонок на занятия, но, видимо, Генри никуда особо не спешил.

– М-м, что за работа, если не секрет? – дружелюбно улыбнулась, мысленно находясь рядом с Биллом. Интересно, чем он сейчас занят? Куда отвёл их тренер и для чего?

– Она журналист. Собирает информацию о странностях городков Америки. Где мы только не побывали за эти годы, столько всего узнали, в основном, жуть.

– Как понимаю, Салли Хилл привлёк вас историей о двенадцати жертвах? – вскинула брови я, заметив краешком глаз, как кто-то вошёл в кабинет физики.

Черт, мне срочно нужно на урок.

– Именно так и есть. И я думаю, ты сможешь мне помочь. Я знаю, что ты в курсе чего-то такого, о чем не знает никто.

Заявление блондина меня сбило с толку, я опешила, приоткрыв рот. Господи, откуда… он что, шпионил за мной? Хотя, чего это я? У любого спроси – все скажут какая Марго Ван де Шмидт сумасшедшая, видевшая оборотня в лесу. От чего-то я почувствовала тяжесть в животе. Перед глазами поплыло. О Боже, если Билл прав?! Если этот «новенький» вовсе не новенький? Что, если он оборотень?! Такая правда меня оглушает, я перестаю видеть, слышать и говорить. В глазах туман, мешающий разглядеть и своего носа, ни то, что других людей. Собравшись с мыслями, я произношу:

– Что?

– Я хочу подключиться к вашей команде и отыскать убийцу. Или иначе сказать… – парень нагнулся ближе, его дыхание обожгло мне щеки. – Оборотня?..

Такой поворот событий приводит меня в ступор. Глубокий вдох.



*  *  *

Резкий грохот привёл меня в чувство, и я обернулась. Сквозь оконную раму проходили солнечные лучи, из-за которых чётко было видно столб пыли. Билл, недовольно выругавшись, поднимает упавшую книгу и прячет её на прежнее место, к остальным скучным не интересным рукописям. Благодаря фамилии Хофер, нам удалось пробраться в городскую ратушу, и если повезёт что-то найти – будет отлично. Однако энтузиазм потихоньку пропадал, поскольку за битый час нам так и не удалось ничего раскопать, кроме череды пожаров, наводнений и обычного древа семей основателей, а затем лишь скучная биография. Хуже урока истории, ей богу.

Сев на трухлявый и пошатанный стул, я перекинула ногу на ногу и устало выдохнула.

– И что ты ему ответила? Надеюсь, послала ко всем чертям? – пробурчал Хофер, пролистав переплёт книги со старой печатью нашего города.

Мне уже надоело то, что ничего не удавалось отыскать. Неведение хуже всякой правды.

– Меня спас директор. Он отправил нас по кабинетам. Новенький остался без ответов.

Билл лишь довольно хмыкнул, положив книгу на стол, на котором не было живого места: повсюду лежали справочные материалы, листовки, учебники, которые, по нашему мнению, могли бы быть полезными. Я подошла поближе, успев разглядеть со временем пожелтевшие страницы книги с необычным шрифтом текста.

– Это ещё что? – вгляделась я повнимательнее. Теперь видны и черно-белые картинки, а рядом с изображениями имена: Гарри Бирди, Николас Лордонгов, Амелия Элизабет Крамер и Шон Голд. Неужели…

– То, что мы искали – информация о семьях основателей, – Билл радостно мне улыбнулся и принялся листать на нужную страницу. – Гарри Бирди родился в тысяча шестьсот тридцать четвертом году, двенадцатого октября, в семье сапожника, в городе Салем. В тысяча шестьсот семидесятом году покинул дом и основал город Салли Хилл, вступив на должность мэра.

Потупив взгляд, я отрывисто вздохнула.

– Это все знают, ничего специфического в этом нет. Признай, мы попросту тратим время.

– Я бы так не сказал… – запротестовал брюнет, косо поглядев в мою сторону. Парень пролистал страницу, и мы обнаружили вложенный пожелтевший от старости лист с необычной печатью и подписью. Сердце замерло. От мыслей, что это может быть информация об оборотнях или другой нечисти, хотелось взлететь до небес и обратно. Не мешкая, я со всей осторожностью развернула трухлявый лист бумаги, обнаружив неясный почерк с наклоном в правую сторону, чернила которой обесцветились, я вслух зачитала:

– «Подтверждаю, Гарри Бирди, Шон Голд и Амелия Элизабет Крамер причастны заговору против Господа Бога. Я стал свидетелем греха, я стал соучастником. Сперва Гарри Бирди встал на защиту сатаны, но после беседы с… изменил свои взгляды. Шон полюбил детище сатаны, А. Э. Крамер обратила людей Новой Англии в чудовища. Я, Николас Лордонгов, признаю свою вину и прошу Господа прощения всего. П… рату..... Са… 169.....»

Пустота. Дальше текст обрывается, и воссоздать письмо раскаяния Николаса невозможно. На душе стало холодно, а к горлу подступил комок. С каждой находкой вопросы увеличиваются, и не намёка на ответ. Мы с Биллом одновременно переглянулись.

– Значит, основатели что-то натворили… – заключил Хофер.

– Возможно, они разбудили или быть может создали оборотня? Оборотень детище сатаны?

– Я думаю, они пошли против церкви, и поэтому речь идёт о Дьяволе и Боге. В те времена часто происходили бунты пуритан[6 - Пуритане – английские протестанты, не признававшие авторитет официальной церкви, последователи кальвинизма в Англии XVI-XVII веках.].

Перед глазами поплыли фиолетовые круги, отчего я зажмурилась. От полумрака в пыльном помещении становилось жутко, а мертвая тишина только лишь подливала масло в огонь.

– Наверное. Нам надо больше разузнать о делишках первого мэра и его свиты. – повернулась я всем телом к Хоферу. – Этот город не то, чем кажется.

Билл бережно сложил письмо из прошлого в прямоугольник и положил на прежнее место, захлопнув книгу, тем самым подняв столб пыли, и я чихнула. Пыль – мой злейший враг. Парень спрятал толстый справочник об основателях в рюкзак и поглазел на меня исподлобья:

– Это нам ещё пригодится. Дома покопаюсь, может будет что-то интересное?

Схватив свой чёрный рюкзак, я перекинула его через плечо и направилась к выходу, совсем недовольная сегодняшним днём. Как вдруг останавливаюсь на проходе, почувствовав укол в груди. Прикусив нижнюю губу, я обернулась лицом к Биллу и взглянула на него снизу вверх, ощущая какое-то странное чувство – вину. А ещё долг. Все это сжимало меня, как змея добычу, душило и отнимало силы. Обретя друга, мне вовсе не хочется его терять.

– Билл, со всей этой мифической фигней я не узнала, как ты себя чувствуешь после сегодняшнего? – мои глаза падают на его разбитую губу и синяк. Черт, такое ощущение, будто все это дурной сон, от которого я не могу очнуться. Все происходит слишком быстро: новые факты об оборотне, знакомство с Биллом, наша дружба… Странно.

– Я в порядке, Марго, – криво улыбнулся тот, и я поняла, что это отнюдь не так. – Тренер мозги проел своей речью, затем уборкой в спортзале, но это ничего по сравнению с… – внезапно Хофер отступился, облизав сухие губы. – Марго… ты правда торговала наркотой в школе?

От вопроса брюнета мне стало невыносимо душно и в тоже время холодно; по груди будто врезали трубой. Сжав ладони в кулаки, я нахмурила брови и готова была рвать и метать, но затем глубоко вздохнув, замерла. Господи, невыносимо!

– Кто тебе наплёл эту чушь, Билл?! – голос не дрогнул.

– Спенсер с Урией.

Я громко фыркнула, хлопнув руками по швам.

– И ты поверил им?!

– Я… я просто не знаю тебя, Марго! Мы знакомы всего ничего, но уже ведём охоту на оборотня, в которого я несколько дней назад не верил. Это… ужасно странно, понимаешь? – он нервно схватился за голову. – У меня башня не варит, я схожу с ума! Смерть мамы я объяснял себе самыми зверскими способами, но оборотень… Это бред какой-то!

Его голос повысился, и я расслышала нотки сомнения. С одной стороны мне было жаль Билла и я его понимала, но с другой во мне зародилась обида. Видимо, он до сих пор не верит мне, не верит даже после увиденного в моей комнате. Как же это бесит! Хофер широко распахнул глаза в ожидании ответа, но я оцепенела, подобно статуе. А что сказать? Как переубедить? Принести ему голову чудовища на блюдечке?

В итоге я собралась с оставшимися силами и встрепенулась.

– Билл, тебе будут рассказывать обо мне много гадкого: что я лечилась в наркологическом центре, о том, что я, якобы, больной ребёнок, но ничего из этого не является правдой! Увиденное мною не галлюцинация! Я не сумасшедшая, – искренне объяснилась я, поправляя волосы в сторону.

Внезапно старая двухметровая дверь открывается, и по всему помещению разносится эхо грохота, затем цоканье каблучков. Мы с Хофером обернулись на шум, чувствуя, как в венах застыла кровь и замерли. Сердце так и бьется: бам-бам-бам-бам… Но уже через секунду из-за угла полки с материалами XVI века появляется, подобно призрак, какая-то худая женщина: её седые волосы собраны в опрятный пучок, сморщенная желтоватая кожа напомнила пергамент одного из свитков этой библиотеки, а глаза, прозрачно-голубые, вселяли недоверие. Старушка поправила свой строгий сарафан с жабо и угрюмо уставилась в нашу сторону. Кажется, ей не нравится наше присутствие.

– Какие-то проблемы, миссис Бирди? – безмятежно спросил Хофер, приподняв брови.

Стоп, что?! Бирди?..

Они некоторое время просто пялились друг на друга, будто играя в гляделки, а потом старушка бросила свой холодный взгляд на меня, оценивающе рассматривая каждую деталь, особенно волосы.

– Думаю, вы достаточно накопали материалов для школьного проекта. Вам пора, – она освободила место для прохода, намекая немедленно уйти.

Да уж, этой особе лишь сниматься в фильме ужасов.

– Конечно, спасибо за помощь, миссис Бирди, я в долгу перед вами, – любезно ответил ей Билл, проходя мимо. Я поплелась за ним.

– Просто сделайте мне и всему городу одолжение – будьте аккуратней, – старуха косо проводила меня взглядом, в котором было что-то опасное. Она явно что-то скрывает.

Сглотнув комок и вытряхнув темные мысли с головы, я поплелась вслед за парнем, все ещё ощущая тяжёлый взгляд старушки на себе. Мы уже спускались вниз, на первый этаж ратуши, по скрипучей лестнице с красным ковром, как мобильник в заднем кармане завибрировал. Я взяла его в руки и немедленно включила экран.



Генри: Через час в «Мокко». Ты уже рассказала все своему другу?



Как же ты, белобрысый чудик, не вовремя…



*  *  *

«Мокко» не просто уютная кафешка, где готовят обалденную картошку фри и молочные коктейли. Это место, где каждый может расслабиться, стать самим собой; место, где бродяга найдёт себе дом, где богатый беседует наравне со всеми, где одинокий находит себе компанию. Как известно, «Мокко» существует с тысяча семьсот второго года, только в те времена это была не кафешка, а обыкновенные пеньки для работящих фермеров. Наш город маленький и древний, а по законам жанра именно в таких городах происходит что-то странное – и Салли Хилл не исключение.

Когда Билл открыл стеклянную дверь «Мокко», над нашими головами зазвенел колокольчик. В лицо сразу ударился запах гарнира, коктейлей и шоколада. За белыми столиками было мало народу, в основном такие же школьники, как и мы, проголодавшиеся после утомительного учебного дня. Шахматный пол как всегда блестел, красные кожаные диваны исписаны пожеланиями и сплетнями – хозяин кафешки, Джей Джей Голд, потомок основателя, мужчина средних лет, не против таких проделок. Наоборот, он решил, что надписи на диванах – фишка «Мокко».

Хофер плюхнулся на мебель и прислонился к белой стене, устремив утомлённый взгляд в окно, за которым открылся вид на автостоянку. Я села напротив него, сразу схватившись за меню.

– Помню, я задолжала тебе коктейль и черничный кекс, – мой голос показался нам обоим энергичным, хотя и хотелось сильно спать.

План был прост: задобрить Билла, рассказать о Генри, избежать ссоры.

Взъерошив непослушные кудри, друг выдохнул.

– Мне не даёт покоя один факт, – начал было брюнет, поджав губы. – Убийства происходили только с потомками семей основателей, а всего их сколько? Пятнадцать?

Заёрзав на кожаном диване, я положила руки на гладкую поверхность стола.

– Да, а что?

– Убиты были двенадцать человек из пятнадцати, значит, остались ещё трое, – от реплики Билла по коже пробежали мурашки. – Нужно сверить фамилии основателей и узнать, кто остался на десерт.

Резкая боль в затылке заставила открыть мне глаза. За столько времени выученный список убитых наизусть снова пригодился. Я ахнула.

– Боже, Билл! Я поняла…

Время застыло. Все перестало быть, а перед глазами размытая морда оборотня. Воспоминания захлестнули, и стало как-то пусто на душе. Вспомнились те чёрные дни, когда каждый показывал на меня пальцем, когда собственные родители отреклись от меня, когда мир перевернулся с ног на голову. Невыносимо…

– Марго, в чем дело? Тебе плохо? – голос Хофера в синем пиджаке с инициалами вернул обратно в реальность.

– Как ты сказал, на десерт остались Бирди, Голд и Лордонгов!

– Черт возьми… У старухи Бирди есть сын, но он не живет в Салли Хилл.

– Значит, цель – она или её муж.

Приятель хотел было что-то ответить, как над нами нависла чья-то тень. Обернувшись, я застала перед собой парня с белыми волосами и смуглой кожей. Только не это…

– Я не помешал? – спросил гость и присел рядом со мной, обращаясь при этом к Биллу, а не ко мне. Мой нос сразу учуял резкий запах сигарет, и я сморщилась. Значит Генри курит. Фу!

– Вообще-то, мы не сказали тебе «присаживайся», пацан, – уголки рта Хофера дёрнулись в оскале, а на лице заиграли скулы.

Глупо считать приезжего паренька монстром, который появился в Салли Хилл десятки лет назад, но этого упёртого не переубедить. Ненависть с первого взгляда? Да, возможно. Но мне это не подходит.

– Мы не знакомы, я Генри из Бостона, – проигнорировал Билла гость, отчего тот фыркнул.

Я решила молчать в тряпочку и не лезть на рожон. Тем временем посетителей стало в заведении больше, в помещении стоял шум и кипела жизнь.

– «Генри из Бостона», слушай, ты предпочёл не правильное время заводить друзей, у нас тут разговор.

– Билл, вообще-то… – встряла я, но белобрысый не даёт закончить, облокотившись на красную спинку дивана:

– Меня пригласила Марго, и я очень даже вовремя, коллега.

Вот засранец! Завязать бы ему язык на два узла! Билл вопросительно посмотрел на меня. Кажется, мне конец.

– Что он несёт? – голос Хофера стал тверже. – …Он все знает?! Ты ему рассказала?!

– Билл просто выслушай меня, ладно? Я ничего ему не говорила, он сам все узнал. Чувак следил за нами, – я косо поглядела на новенького. – Билл, он может нам помочь.

Брюнет выпрямился и скорчил кислую мину, будто я объясняю ему алгебру на инопланетном языке. Стоило ожидать такой реакции.

– Зачем нам этот фрик? – кивнул на Генри парень, а затем устремил на него самого злой взгляд голодного хищника. – Я тебе не доверяю, ты мне не нравишься.

– Ну, я тоже не вхожу в фан-клуб в твою честь, однако, привет, – усмехнулся Ридл, помахав рукой.

Они же сейчас порвут друг друга, как две собаки! Надо брать ситуацию в свои руки, пока кто-нибудь не пострадал.

– Успокойтесь, пожалуйста! Билл, он верит мне… нам! Генри может оказать весомую помощь. Например, найти оборотня. Понять, зачем он убивал…

Хофер взъерошил волосы и прикусил губу.

– Чушь собачья! Я против этого.

– А тебя никто и не спрашивает. Просто смирись. – сказала я, сверля его каменным взглядом. – Генри уже в курсе всех новостей и у него есть идея.

– И какая?

Генри довольно улыбнулся. Наша взяла – Хофер сдался.

– Предлагаю отправиться в полнолуние на то место, где Марго увидела оборотня. Уверен, раз в месяц он превращается, иначе никак. Найдём его, проследим, узнаем, кто монстр, и поймаем ублюдка.

Я радостно улыбнулась. Однако не всем была по душе идея блондина.

– Ага, отлично, поступим по твоему плану и запишемся в самоубийцы. Бредовая идея. Судя по описанию Марго, псина огромная, она разорвёт нас в два счета!

– Порой количество выигрывает массу, – выдохнул Генри, сложив руки на груди.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/kler-tvin/koshmary-v-salli-hill-39502475/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


New York Times – американская ежедневная газета, издающаяся в Нью-Йорке с 18 сентября 1851 года.




2


Kiss – американская рок-группа, основанная в Нью-Йорке в январе 1973 года, играющая в жанрах глэм-рок и хард-рок.




3


Фолобипеникс – не существует! Я его придумала.




4


«Ложь ветра» – плод моего воображения, собственно, как Эвелин Гипс.




5


«Проклятый луной» – вымысел.




6


Пуритане – английские протестанты, не признававшие авторитет официальной церкви, последователи кальвинизма в Англии XVI-XVII веках.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения